Жажда

При проверке оказалось, что они выдумали эту историю после слишком весёлого отдыха в клубе

Прекрасным июньским вечером Мария и Светлана (имена изменены) решили пойти в клуб. Перед походом сёстры выпили дома, поэтому дорожка из шотов на барной стойке стала для одной из сестёр практически контрольным выстрелом. Как позже девушки рассказали полицейским, вечеринка закончилась поездкой в квартиру к одному из их приятелей, а вот там произошло страшное. Пока Марию закрыли в туалете, её сестру положили на пол, раздели и изнасиловали трое мужчин: орально, вагинально и анально. Потом, по словам девушек, их просто выкинули на улицу, и они сразу пошли писать заявление.

Оперативники тут же занялись проверкой истории: отправили Светлану на экспертизу и вызвали подозреваемых парней на допрос. У тех была совсем другая история. По словам мужчин, Мария и Светлана сильно перебрали в баре, поэтому их решили отвезти в квартиру знакомого, чтобы с ними ничего не случилось. Судя по камерам, одна из сестёр даже не могла стоять на ногах. Девушкам помогли добраться до квартиры, а наутро проводили обратно. Никакого насилия не было. Позже последовали и результаты экспертизы, которые не подтвердили факт изнасилования. Затем к следователям пришли каяться сами сёстры: Маша и Света признались, что ничего не было и они всё придумали.

При проверке оказалось, что они выдумали эту историю после слишком весёлого отдыха в клубе

Прекрасным июньским вечером Мария и Светлана (имена изменены) решили пойти в клуб. Перед походом сёстры выпили дома, поэтому дорожка из шотов на барной стойке стала для одной из сестёр практически контрольным выстрелом. Как позже девушки рассказали полицейским, вечеринка закончилась поездкой в квартиру к одному из их приятелей, а вот там произошло страшное. Пока Марию закрыли в туалете, её сестру положили на пол, раздели и изнасиловали трое мужчин: орально, вагинально и анально. Потом, по словам девушек, их просто выкинули на улицу, и они сразу пошли писать заявление.

Оперативники тут же занялись проверкой истории: отправили Светлану на экспертизу и вызвали подозреваемых парней на допрос. У тех была совсем другая история. По словам мужчин, Мария и Светлана сильно перебрали в баре, поэтому их решили отвезти в квартиру знакомого, чтобы с ними ничего не случилось. Судя по камерам, одна из сестёр даже не могла стоять на ногах. Девушкам помогли добраться до квартиры, а наутро проводили обратно. Никакого насилия не было. Позже последовали и результаты экспертизы, которые не подтвердили факт изнасилования. Затем к следователям пришли каяться сами сёстры: Маша и Света признались, что ничего не было и они всё придумали.

Появление маленькой горластой Зинки радости не вызвало, только хлопоты, обиду и жгучее чувство стыда. Клавдия горячей любви да нежности к ребенку не проявляла, брала на руки, когда кормила или когда разорется, но не более того. Тетка Варвара посматривала на внучку равнодушно, любви тоже не выказывала. И то, уже четвертая внучка, чему радоваться-то. Да и в девках ее дочь родила, тоже мало хорошего. Так что пришла Зинка в этот мир нелюбимой и нелюбимой затопала нетвердыми ножкам по жизни.

Через год Клавдия подалась в рабочий поселок, искать свое бабье счастье. Зинка осталась у тетки Варвары, как-никак родная бабка, не чужой человек. Девчушка особой заботы не требовала, ела, что дают, засыпала в положенное время, не болела. Докторша не обманула, Зинка была крепенькой и, увы, по-прежнему не любимой.

У бабки Зинка прожила до семи лет. За это время Клавдия успела освоить профессию маляра, выйти замуж и родить Кольку. Вот тогда-то Клава и вспомнила про Зинку, а что, девчонка уже взрослая, помощница матери будет. Она приехала в деревню за дочкой, но Зинка, видевшая мать регулярно два раза в год, особой радости от встречи не выказала. Клавдия посмотрела на девочку с укором:

- Ууууу, Зинка, ты как не родная. Другая бы обрадовалась, ластится стала, а ты стоишь, как чужая

Провожая девчонку, тетка Варвара даже слегка всплакнула, поскучала пару дней, но в следующую субботу ей привезли двух внучек от старшего сына, любимых Леночку и Оксаночку. И тетка Варвара в заботах и хлопотах быстро забыла о Зинке. Нелюбимая теткой Варварой Зинка о бабушке несильно жалела, а вот разлука с недавно вылупившимися желтенькими цыплятами вызвала потоки слез.

В рабочем поселке Зинке не особо понравилось, но выбирать ей не приходилось. Со временем она привыкла, обзавелась подружками, пошла в школу. После школы делала уроки, бегала в магазин за хлебом и молоком, чистила картошку к приходу матери. Когда стала постарше ходила за Колькой в детский сад, и, подражая матери, говорила большеголовому пацану:

- Смотри под ноги, наказание ты мое. Сил моих с тобой не хватает! Тяну из себя жилы из последних сил, а от вас никакой помощи!

Слов любви Колюня от сестры не слышал, это и не удивительно, Зинка тоже ни от кого не слышала слов любви, впрочем, она и не ждала слов этих, она была нелюбимой. Девочка почти не страдала, она не знала, что может быть по-другому.

Впрочем, Зинка слышала, как ее подружек их матери называли ласковыми именами, да и ее мать называла Коленьку то солнышком то котенком. А Зина бывшая Зинаидой, Зинкой или просто Зиной, искренне считала, что ей солнышком быть не полагается, она взрослая, в отличие от Колюни.

Дома Зину хоть и не ласкали, но особо не обижали, куском хлеба не попрекали. Конечно, не наряжали и разносолами не баловали, но и оборванной и голодной Зинка тоже не была, она просто была нелюбимой.

В пятнадцать лет Зина оставила холодный дом, за восемь лет не ставший ей родным. Поступила в городе в училище, решила учиться на кондитера. Была у нее мечта, наесться пирожных до отвала. В городе Зинаиде понравилось, кроме нее еще три девчонки в комнате общежития, после занятий сама себе хозяйка.

А когда встретила она Володьку, так жизнь и вовсе заиграла красками. Несмотря на глубокий промозглый ноябрь солнце светло для Зинки как никогда. Девчонки соседки все понимали и выходили на часок из комнаты посмотреть телевизор в красном уголке. Володька не робел, говорил слова какие-то красивые от которых кружилась у Зинки голова, и перехватывало дыхание.

- Ты моя любимая, - шептал он, и Зинка, привыкшая к вечной нелюбви, млела от счастья.

А вскоре ее стало подташнивать по утрам. Ей бы дуре сразу к врачу бежать, да куда там, пропустила она нужное время. Восемнадцати Зинаиде не было, пришлось брать справки у врача и двигаться под руку с резко поскучневшим Володькой в ЗАГС.

И началась для Зинки семейная жизнь, а одновременно с этим закончилась ее короткая любовь. Молодые переехали в дом к мужу. Мать и бабка Володьки особой любви по отношению к Зине не проявляли, но невестку на своих метрах прописали. Куда деваться, не она первая и не она последняя, будут потихоньку жить. Может, все и к лучшему, родится ребенок, Вовка остепенится.

Зинкина подружка из поселка ей завидовала:

- Счастливая ты, в городе жить будешь, городской станешь.

Зинка ее не переубеждала. Не будешь же всем рассказывать, что ее городская жизнь одно название. Дом в частном секторе, удобства как в деревне, за водой надо идти на колонку, в конец квартала. Но Зина не жаловалась, она привычная. В каждую руку по ведру, и пошла потихоньку. А вода в ведрах плещется, ноги студит. Вот так она вместе со студеной водицей расплескала и своего еще не рожденного ребеночка. Свекровь ее ругала, да разве она, Зинка, это специально?

Вовка вроде как бы даже жалел ее, правда недолго, день или два. А вскоре загулял, закутил с дружками и товарищами. Мать и бабка его Зинку из дома не гнали, пусть пока живет, по дому помогает. А может что-то и сложится у них. Да не сложилось, через некоторое время привел Вовка другую бабу, сказал, что не любит он ее, Зинку, да и никогда не любил.

Зинаида подружкам пожалилась, поплакала, но недолго. И что из того, что не любит, так она привычная, всю жизнь нелюбимая. Собрала вещички, молча выслушала указание свекрови идти на все четыре стороны и захлопнулась за ней дверь чужого дома.

Пошла Зинаида в заводское общежитие. А что, столовая на территории завода, общага недалеко от проходной, да и клуб заводской рядом. Не жизнь, а малина, живи да радуйся. Вот Зинаида и радовалась, не клята, не мята, уже хорошо. Вместе с товарками шла с работы и на работу, вместе в клуб, вместе в кино.

Домой, к матери, отчиму и брату Зинаида ездила редко. Не ждали ее там, ну так и она не особо навязывалась. Бабка Варвара померла, когда Зинке шел двадцать первый годок. Съездила на похороны, посмотрела на родные некогда места.

Бабка Варвара свой дом отписала любимым внученькам Леночке и Оксаночке. Зинка на нее в обиде не была, что же, они любимки, бабушкины ягодки-малинки. А она Зинка, так, отрезанный кусок, нелюбимая внучка.

Если Зина на наследство не претендовала, то другие родственники из-за бабкиного пятистенка разругались в хлам. Больше всех кричала и кляла родственников Зинкина мать Клавдия, сокрушалась и причитала, что ее дорогому Коленьке ложки гнутой бабка не оставила. А разве он не внук? Разве чем хуже Ленки с Оксанкой? Стеная и причитая, Клавдия про старшую дочь не вспомнила. Зинке и гнутой ложки не полагалось.

Пыталась Зинаида пару раз свою жизнь устроить, сходилась с мужчинами, да не сложилось у них. В ЗАГС правда никто из ухажеров Зину не повел, так она и не особо в этот ЗАГС рвалась. Побывала уже один раз, хватит.

Личная жизнь Зинаиды не заладилась оба раза по схожим причинам. Один мужик пил и водил баб, другой пил и бил. Сама решай, что хуже, что лучше. Зинка и рада была, что с ЗАГСом связываться не стала, потом бы без кутерьмы не обошлось. А так побросала вещички в дерматиновый чемоданчик и вернулась на казенную койку к любимым подружкам.

В общежитие вечерами Зинаида не торопилась, больше десяти лет скиталась она по общагам, опостылели чужие койки. И не диво, Зинаиде было уже под тридцать, а в эти года любой бабе свой угол хочется, что бы своя кастрюлька на своей полке стояла. А одиноким, понятное дело, квартиры дают в последнюю очередь, семейным-то оно нужнее.

Иногда заглядывала Зинаида в подсобку к тете Асе, мывшей вечерами полы в заводоуправлении, поговорить по душам. Через три или четыре месяца таких разговоров завела тетя Ася с Зинаидой беседу с интересом:

- Зин, у меня год назад племянница родами померла, так после нее девчоночка осталася и мужик. Я уж не первый день к тебе присматриваюсь, баба ты справная, работящая. Матвей, племянницы-то муж, тоже мужик положительный. Ты подумай, может, сойдетесь. Бить он тебя не будет, он смирный. И выпивает только по праздникам и в меру. Может с лица не очень видный, слов красивых, говорить не научен, но Шурку мою он жалел, а что нам еще бабам надо. Ты подумай, Зин. Девчоночка совсем крошечка, мамкой тебя звать станет

Зинка подумала и перешла на житье к Матвею. Побелила к майским праздникам его комнатенку, купила разного ситчика. Из зеленого в белый цветочек, пошила занавески, из желтенького и голубенького сшила девчушке пару платишек. Девчоночка, Сонечка, скоро говорить начала, мамкой Зинаиду стала звать.

Матвей был мужиком смирным, жену не обижал, зарплату отдавал, слова грубого не сказал. Правда, слов любви Зинаида от него тоже не слышала, да она и непривычной была к словам-то к этим. Зачем они ей, с рождения нелюбимой, смирилась уже.

Слова любви Зинаида услышала через три года брака, но не от мужа. Прибежала со двора Сонечка, сжимает в кулачке желтые одуванчики, обнимает Зину, чмокает сладкими от конфеты губами в щеку и шепчет:

- Мама, я тебя люблю. Больше всех люблю, больше папы, больше бабы Аси, больше куклы Юльки.

Зинаида обнимает дочку, смеется и плачет одновременно, вот наконец-то и она стала любимой.

Спустя год родила Зинаида Ильюшку. Матвей жену жалел, и ночью вставал к малышу, и пеленки развешивал, и коляску помогал из подъезда выносить. А вскоре дали им от завода квартиру. Большую, светлую, живи и радуйся. Зинаида и радовалась, было чему.

Вырастили они с Матвеем детей, дождались внуков. Закатывает поседевшая Зинаида компоты на даче, а рядом малышня вертится.

- Бабушка, я тебя люблю, - кричит Оля.

- Бабушка, и я тебя люблю, - вторит ей Денис.

- Баба, я бя люлю, - лепечет младшенькая Машенька.

- Мы все бабушку любим, пряча улыбку в седых усах, говорит дед Матвей.

Зинаида незаметно вытирает набежавшую слезу. Много лет назад она даже не думала, что судьба подарит ей, с рождения нелюбимой, столько любви.

Автор - Татьяна Норовкова.

При проверке оказалось, что они выдумали эту историю после слишком весёлого отдыха в клубе

Прекрасным июньским вечером Мария и Светлана (имена изменены) решили пойти в клуб. Перед походом сёстры выпили дома, поэтому дорожка из шотов на барной стойке стала для одной из сестёр практически контрольным выстрелом. Как позже девушки рассказали полицейским, вечеринка закончилась поездкой в квартиру к одному из их приятелей, а вот там произошло страшное. Пока Марию закрыли в туалете, её сестру положили на пол, раздели и изнасиловали трое мужчин: орально, вагинально и анально. Потом, по словам девушек, их просто выкинули на улицу, и они сразу пошли писать заявление.

Оперативники тут же занялись проверкой истории: отправили Светлану на экспертизу и вызвали подозреваемых парней на допрос. У тех была совсем другая история. По словам мужчин, Мария и Светлана сильно перебрали в баре, поэтому их решили отвезти в квартиру знакомого, чтобы с ними ничего не случилось. Судя по камерам, одна из сестёр даже не могла стоять на ногах. Девушкам помогли добраться до квартиры, а наутро проводили обратно. Никакого насилия не было. Позже последовали и результаты экспертизы, которые не подтвердили факт изнасилования. Затем к следователям пришли каяться сами сёстры: Маша и Света признались, что ничего не было и они всё придумали.

Появление маленькой горластой Зинки радости не вызвало, только хлопоты, обиду и жгучее чувство стыда. Клавдия горячей любви да нежности к ребенку не проявляла, брала на руки, когда кормила или когда разорется, но не более того. Тетка Варвара посматривала на внучку равнодушно, любви тоже не выказывала. И то, уже четвертая внучка, чему радоваться-то. Да и в девках ее дочь родила, тоже мало хорошего. Так что пришла Зинка в этот мир нелюбимой и нелюбимой затопала нетвердыми ножкам по жизни.

Через год Клавдия подалась в рабочий поселок, искать свое бабье счастье. Зинка осталась у тетки Варвары, как-никак родная бабка, не чужой человек. Девчушка особой заботы не требовала, ела, что дают, засыпала в положенное время, не болела. Докторша не обманула, Зинка была крепенькой и, увы, по-прежнему не любимой.

У бабки Зинка прожила до семи лет. За это время Клавдия успела освоить профессию маляра, выйти замуж и родить Кольку. Вот тогда-то Клава и вспомнила про Зинку, а что, девчонка уже взрослая, помощница матери будет. Она приехала в деревню за дочкой, но Зинка, видевшая мать регулярно два раза в год, особой радости от встречи не выказала. Клавдия посмотрела на девочку с укором:

- Ууууу, Зинка, ты как не родная. Другая бы обрадовалась, ластится стала, а ты стоишь, как чужая

Провожая девчонку, тетка Варвара даже слегка всплакнула, поскучала пару дней, но в следующую субботу ей привезли двух внучек от старшего сына, любимых Леночку и Оксаночку. И тетка Варвара в заботах и хлопотах быстро забыла о Зинке. Нелюбимая теткой Варварой Зинка о бабушке несильно жалела, а вот разлука с недавно вылупившимися желтенькими цыплятами вызвала потоки слез.

В рабочем поселке Зинке не особо понравилось, но выбирать ей не приходилось. Со временем она привыкла, обзавелась подружками, пошла в школу. После школы делала уроки, бегала в магазин за хлебом и молоком, чистила картошку к приходу матери. Когда стала постарше ходила за Колькой в детский сад, и, подражая матери, говорила большеголовому пацану:

- Смотри под ноги, наказание ты мое. Сил моих с тобой не хватает! Тяну из себя жилы из последних сил, а от вас никакой помощи!

Слов любви Колюня от сестры не слышал, это и не удивительно, Зинка тоже ни от кого не слышала слов любви, впрочем, она и не ждала слов этих, она была нелюбимой. Девочка почти не страдала, она не знала, что может быть по-другому.

Впрочем, Зинка слышала, как ее подружек их матери называли ласковыми именами, да и ее мать называла Коленьку то солнышком то котенком. А Зина бывшая Зинаидой, Зинкой или просто Зиной, искренне считала, что ей солнышком быть не полагается, она взрослая, в отличие от Колюни.

Дома Зину хоть и не ласкали, но особо не обижали, куском хлеба не попрекали. Конечно, не наряжали и разносолами не баловали, но и оборванной и голодной Зинка тоже не была, она просто была нелюбимой.

В пятнадцать лет Зина оставила холодный дом, за восемь лет не ставший ей родным. Поступила в городе в училище, решила учиться на кондитера. Была у нее мечта, наесться пирожных до отвала. В городе Зинаиде понравилось, кроме нее еще три девчонки в комнате общежития, после занятий сама себе хозяйка.

А когда встретила она Володьку, так жизнь и вовсе заиграла красками. Несмотря на глубокий промозглый ноябрь солнце светло для Зинки как никогда. Девчонки соседки все понимали и выходили на часок из комнаты посмотреть телевизор в красном уголке. Володька не робел, говорил слова какие-то красивые от которых кружилась у Зинки голова, и перехватывало дыхание.

- Ты моя любимая, - шептал он, и Зинка, привыкшая к вечной нелюбви, млела от счастья.

А вскоре ее стало подташнивать по утрам. Ей бы дуре сразу к врачу бежать, да куда там, пропустила она нужное время. Восемнадцати Зинаиде не было, пришлось брать справки у врача и двигаться под руку с резко поскучневшим Володькой в ЗАГС.

И началась для Зинки семейная жизнь, а одновременно с этим закончилась ее короткая любовь. Молодые переехали в дом к мужу. Мать и бабка Володьки особой любви по отношению к Зине не проявляли, но невестку на своих метрах прописали. Куда деваться, не она первая и не она последняя, будут потихоньку жить. Может, все и к лучшему, родится ребенок, Вовка остепенится.

Зинкина подружка из поселка ей завидовала:

- Счастливая ты, в городе жить будешь, городской станешь.

Зинка ее не переубеждала. Не будешь же всем рассказывать, что ее городская жизнь одно название. Дом в частном секторе, удобства как в деревне, за водой надо идти на колонку, в конец квартала. Но Зина не жаловалась, она привычная. В каждую руку по ведру, и пошла потихоньку. А вода в ведрах плещется, ноги студит. Вот так она вместе со студеной водицей расплескала и своего еще не рожденного ребеночка. Свекровь ее ругала, да разве она, Зинка, это специально?

Вовка вроде как бы даже жалел ее, правда недолго, день или два. А вскоре загулял, закутил с дружками и товарищами. Мать и бабка его Зинку из дома не гнали, пусть пока живет, по дому помогает. А может что-то и сложится у них. Да не сложилось, через некоторое время привел Вовка другую бабу, сказал, что не любит он ее, Зинку, да и никогда не любил.

Зинаида подружкам пожалилась, поплакала, но недолго. И что из того, что не любит, так она привычная, всю жизнь нелюбимая. Собрала вещички, молча выслушала указание свекрови идти на все четыре стороны и захлопнулась за ней дверь чужого дома.

Пошла Зинаида в заводское общежитие. А что, столовая на территории завода, общага недалеко от проходной, да и клуб заводской рядом. Не жизнь, а малина, живи да радуйся. Вот Зинаида и радовалась, не клята, не мята, уже хорошо. Вместе с товарками шла с работы и на работу, вместе в клуб, вместе в кино.

Домой, к матери, отчиму и брату Зинаида ездила редко. Не ждали ее там, ну так и она не особо навязывалась. Бабка Варвара померла, когда Зинке шел двадцать первый годок. Съездила на похороны, посмотрела на родные некогда места.

Бабка Варвара свой дом отписала любимым внученькам Леночке и Оксаночке. Зинка на нее в обиде не была, что же, они любимки, бабушкины ягодки-малинки. А она Зинка, так, отрезанный кусок, нелюбимая внучка.

Если Зина на наследство не претендовала, то другие родственники из-за бабкиного пятистенка разругались в хлам. Больше всех кричала и кляла родственников Зинкина мать Клавдия, сокрушалась и причитала, что ее дорогому Коленьке ложки гнутой бабка не оставила. А разве он не внук? Разве чем хуже Ленки с Оксанкой? Стеная и причитая, Клавдия про старшую дочь не вспомнила. Зинке и гнутой ложки не полагалось.

Пыталась Зинаида пару раз свою жизнь устроить, сходилась с мужчинами, да не сложилось у них. В ЗАГС правда никто из ухажеров Зину не повел, так она и не особо в этот ЗАГС рвалась. Побывала уже один раз, хватит.

Личная жизнь Зинаиды не заладилась оба раза по схожим причинам. Один мужик пил и водил баб, другой пил и бил. Сама решай, что хуже, что лучше. Зинка и рада была, что с ЗАГСом связываться не стала, потом бы без кутерьмы не обошлось. А так побросала вещички в дерматиновый чемоданчик и вернулась на казенную койку к любимым подружкам.

В общежитие вечерами Зинаида не торопилась, больше десяти лет скиталась она по общагам, опостылели чужие койки. И не диво, Зинаиде было уже под тридцать, а в эти года любой бабе свой угол хочется, что бы своя кастрюлька на своей полке стояла. А одиноким, понятное дело, квартиры дают в последнюю очередь, семейным-то оно нужнее.

Иногда заглядывала Зинаида в подсобку к тете Асе, мывшей вечерами полы в заводоуправлении, поговорить по душам. Через три или четыре месяца таких разговоров завела тетя Ася с Зинаидой беседу с интересом:

- Зин, у меня год назад племянница родами померла, так после нее девчоночка осталася и мужик. Я уж не первый день к тебе присматриваюсь, баба ты справная, работящая. Матвей, племянницы-то муж, тоже мужик положительный. Ты подумай, может, сойдетесь. Бить он тебя не будет, он смирный. И выпивает только по праздникам и в меру. Может с лица не очень видный, слов красивых, говорить не научен, но Шурку мою он жалел, а что нам еще бабам надо. Ты подумай, Зин. Девчоночка совсем крошечка, мамкой тебя звать станет

Зинка подумала и перешла на житье к Матвею. Побелила к майским праздникам его комнатенку, купила разного ситчика. Из зеленого в белый цветочек, пошила занавески, из желтенького и голубенького сшила девчушке пару платишек. Девчоночка, Сонечка, скоро говорить начала, мамкой Зинаиду стала звать.

Матвей был мужиком смирным, жену не обижал, зарплату отдавал, слова грубого не сказал. Правда, слов любви Зинаида от него тоже не слышала, да она и непривычной была к словам-то к этим. Зачем они ей, с рождения нелюбимой, смирилась уже.

Слова любви Зинаида услышала через три года брака, но не от мужа. Прибежала со двора Сонечка, сжимает в кулачке желтые одуванчики, обнимает Зину, чмокает сладкими от конфеты губами в щеку и шепчет:

- Мама, я тебя люблю. Больше всех люблю, больше папы, больше бабы Аси, больше куклы Юльки.

Зинаида обнимает дочку, смеется и плачет одновременно, вот наконец-то и она стала любимой.

Спустя год родила Зинаида Ильюшку. Матвей жену жалел, и ночью вставал к малышу, и пеленки развешивал, и коляску помогал из подъезда выносить. А вскоре дали им от завода квартиру. Большую, светлую, живи и радуйся. Зинаида и радовалась, было чему.

Вырастили они с Матвеем детей, дождались внуков. Закатывает поседевшая Зинаида компоты на даче, а рядом малышня вертится.

- Бабушка, я тебя люблю, - кричит Оля.

- Бабушка, и я тебя люблю, - вторит ей Денис.

- Баба, я бя люлю, - лепечет младшенькая Машенька.

- Мы все бабушку любим, пряча улыбку в седых усах, говорит дед Матвей.

Зинаида незаметно вытирает набежавшую слезу. Много лет назад она даже не думала, что судьба подарит ей, с рождения нелюбимой, столько любви.

Автор - Татьяна Норовкова.

При проверке оказалось, что они выдумали эту историю после слишком весёлого отдыха в клубе

Прекрасным июньским вечером Мария и Светлана (имена изменены) решили пойти в клуб. Перед походом сёстры выпили дома, поэтому дорожка из шотов на барной стойке стала для одной из сестёр практически контрольным выстрелом. Как позже девушки рассказали полицейским, вечеринка закончилась поездкой в квартиру к одному из их приятелей, а вот там произошло страшное. Пока Марию закрыли в туалете, её сестру положили на пол, раздели и изнасиловали трое мужчин: орально, вагинально и анально. Потом, по словам девушек, их просто выкинули на улицу, и они сразу пошли писать заявление.

Оперативники тут же занялись проверкой истории: отправили Светлану на экспертизу и вызвали подозреваемых парней на допрос. У тех была совсем другая история. По словам мужчин, Мария и Светлана сильно перебрали в баре, поэтому их решили отвезти в квартиру знакомого, чтобы с ними ничего не случилось. Судя по камерам, одна из сестёр даже не могла стоять на ногах. Девушкам помогли добраться до квартиры, а наутро проводили обратно. Никакого насилия не было. Позже последовали и результаты экспертизы, которые не подтвердили факт изнасилования. Затем к следователям пришли каяться сами сёстры: Маша и Света признались, что ничего не было и они всё придумали.

Юлия Терещенко: Не хватает хороших исполнителей. Наверно, не самое популярное мнение: есть много классных менеджеров, которые придумывают стратегии, но при этом крайне мало действительно хороших исполнителей, кто будет встраиваться в команды и вместе помогать делать результаты.

Вся статья наполнена презрением к работникам, "исполнителям", которые смеют требовать комфортные условия труда и достойную зарплату. Просто лютый пиздец, товарищи, словно читаешь сводку с собрания бояр, жалующихся что крепостное право отменили.

Появление маленькой горластой Зинки радости не вызвало, только хлопоты, обиду и жгучее чувство стыда. Клавдия горячей любви да нежности к ребенку не проявляла, брала на руки, когда кормила или когда разорется, но не более того. Тетка Варвара посматривала на внучку равнодушно, любви тоже не выказывала. И то, уже четвертая внучка, чему радоваться-то. Да и в девках ее дочь родила, тоже мало хорошего. Так что пришла Зинка в этот мир нелюбимой и нелюбимой затопала нетвердыми ножкам по жизни.

Через год Клавдия подалась в рабочий поселок, искать свое бабье счастье. Зинка осталась у тетки Варвары, как-никак родная бабка, не чужой человек. Девчушка особой заботы не требовала, ела, что дают, засыпала в положенное время, не болела. Докторша не обманула, Зинка была крепенькой и, увы, по-прежнему не любимой.

У бабки Зинка прожила до семи лет. За это время Клавдия успела освоить профессию маляра, выйти замуж и родить Кольку. Вот тогда-то Клава и вспомнила про Зинку, а что, девчонка уже взрослая, помощница матери будет. Она приехала в деревню за дочкой, но Зинка, видевшая мать регулярно два раза в год, особой радости от встречи не выказала. Клавдия посмотрела на девочку с укором:

- Ууууу, Зинка, ты как не родная. Другая бы обрадовалась, ластится стала, а ты стоишь, как чужая

Провожая девчонку, тетка Варвара даже слегка всплакнула, поскучала пару дней, но в следующую субботу ей привезли двух внучек от старшего сына, любимых Леночку и Оксаночку. И тетка Варвара в заботах и хлопотах быстро забыла о Зинке. Нелюбимая теткой Варварой Зинка о бабушке несильно жалела, а вот разлука с недавно вылупившимися желтенькими цыплятами вызвала потоки слез.

В рабочем поселке Зинке не особо понравилось, но выбирать ей не приходилось. Со временем она привыкла, обзавелась подружками, пошла в школу. После школы делала уроки, бегала в магазин за хлебом и молоком, чистила картошку к приходу матери. Когда стала постарше ходила за Колькой в детский сад, и, подражая матери, говорила большеголовому пацану:

- Смотри под ноги, наказание ты мое. Сил моих с тобой не хватает! Тяну из себя жилы из последних сил, а от вас никакой помощи!

Слов любви Колюня от сестры не слышал, это и не удивительно, Зинка тоже ни от кого не слышала слов любви, впрочем, она и не ждала слов этих, она была нелюбимой. Девочка почти не страдала, она не знала, что может быть по-другому.

Впрочем, Зинка слышала, как ее подружек их матери называли ласковыми именами, да и ее мать называла Коленьку то солнышком то котенком. А Зина бывшая Зинаидой, Зинкой или просто Зиной, искренне считала, что ей солнышком быть не полагается, она взрослая, в отличие от Колюни.

Дома Зину хоть и не ласкали, но особо не обижали, куском хлеба не попрекали. Конечно, не наряжали и разносолами не баловали, но и оборванной и голодной Зинка тоже не была, она просто была нелюбимой.

В пятнадцать лет Зина оставила холодный дом, за восемь лет не ставший ей родным. Поступила в городе в училище, решила учиться на кондитера. Была у нее мечта, наесться пирожных до отвала. В городе Зинаиде понравилось, кроме нее еще три девчонки в комнате общежития, после занятий сама себе хозяйка.

А когда встретила она Володьку, так жизнь и вовсе заиграла красками. Несмотря на глубокий промозглый ноябрь солнце светло для Зинки как никогда. Девчонки соседки все понимали и выходили на часок из комнаты посмотреть телевизор в красном уголке. Володька не робел, говорил слова какие-то красивые от которых кружилась у Зинки голова, и перехватывало дыхание.

- Ты моя любимая, - шептал он, и Зинка, привыкшая к вечной нелюбви, млела от счастья.

А вскоре ее стало подташнивать по утрам. Ей бы дуре сразу к врачу бежать, да куда там, пропустила она нужное время. Восемнадцати Зинаиде не было, пришлось брать справки у врача и двигаться под руку с резко поскучневшим Володькой в ЗАГС.

И началась для Зинки семейная жизнь, а одновременно с этим закончилась ее короткая любовь. Молодые переехали в дом к мужу. Мать и бабка Володьки особой любви по отношению к Зине не проявляли, но невестку на своих метрах прописали. Куда деваться, не она первая и не она последняя, будут потихоньку жить. Может, все и к лучшему, родится ребенок, Вовка остепенится.

Зинкина подружка из поселка ей завидовала:

- Счастливая ты, в городе жить будешь, городской станешь.

Зинка ее не переубеждала. Не будешь же всем рассказывать, что ее городская жизнь одно название. Дом в частном секторе, удобства как в деревне, за водой надо идти на колонку, в конец квартала. Но Зина не жаловалась, она привычная. В каждую руку по ведру, и пошла потихоньку. А вода в ведрах плещется, ноги студит. Вот так она вместе со студеной водицей расплескала и своего еще не рожденного ребеночка. Свекровь ее ругала, да разве она, Зинка, это специально?

Вовка вроде как бы даже жалел ее, правда недолго, день или два. А вскоре загулял, закутил с дружками и товарищами. Мать и бабка его Зинку из дома не гнали, пусть пока живет, по дому помогает. А может что-то и сложится у них. Да не сложилось, через некоторое время привел Вовка другую бабу, сказал, что не любит он ее, Зинку, да и никогда не любил.

Зинаида подружкам пожалилась, поплакала, но недолго. И что из того, что не любит, так она привычная, всю жизнь нелюбимая. Собрала вещички, молча выслушала указание свекрови идти на все четыре стороны и захлопнулась за ней дверь чужого дома.

Пошла Зинаида в заводское общежитие. А что, столовая на территории завода, общага недалеко от проходной, да и клуб заводской рядом. Не жизнь, а малина, живи да радуйся. Вот Зинаида и радовалась, не клята, не мята, уже хорошо. Вместе с товарками шла с работы и на работу, вместе в клуб, вместе в кино.

Домой, к матери, отчиму и брату Зинаида ездила редко. Не ждали ее там, ну так и она не особо навязывалась. Бабка Варвара померла, когда Зинке шел двадцать первый годок. Съездила на похороны, посмотрела на родные некогда места.

Бабка Варвара свой дом отписала любимым внученькам Леночке и Оксаночке. Зинка на нее в обиде не была, что же, они любимки, бабушкины ягодки-малинки. А она Зинка, так, отрезанный кусок, нелюбимая внучка.

Если Зина на наследство не претендовала, то другие родственники из-за бабкиного пятистенка разругались в хлам. Больше всех кричала и кляла родственников Зинкина мать Клавдия, сокрушалась и причитала, что ее дорогому Коленьке ложки гнутой бабка не оставила. А разве он не внук? Разве чем хуже Ленки с Оксанкой? Стеная и причитая, Клавдия про старшую дочь не вспомнила. Зинке и гнутой ложки не полагалось.

Пыталась Зинаида пару раз свою жизнь устроить, сходилась с мужчинами, да не сложилось у них. В ЗАГС правда никто из ухажеров Зину не повел, так она и не особо в этот ЗАГС рвалась. Побывала уже один раз, хватит.

Личная жизнь Зинаиды не заладилась оба раза по схожим причинам. Один мужик пил и водил баб, другой пил и бил. Сама решай, что хуже, что лучше. Зинка и рада была, что с ЗАГСом связываться не стала, потом бы без кутерьмы не обошлось. А так побросала вещички в дерматиновый чемоданчик и вернулась на казенную койку к любимым подружкам.

В общежитие вечерами Зинаида не торопилась, больше десяти лет скиталась она по общагам, опостылели чужие койки. И не диво, Зинаиде было уже под тридцать, а в эти года любой бабе свой угол хочется, что бы своя кастрюлька на своей полке стояла. А одиноким, понятное дело, квартиры дают в последнюю очередь, семейным-то оно нужнее.

Иногда заглядывала Зинаида в подсобку к тете Асе, мывшей вечерами полы в заводоуправлении, поговорить по душам. Через три или четыре месяца таких разговоров завела тетя Ася с Зинаидой беседу с интересом:

- Зин, у меня год назад племянница родами померла, так после нее девчоночка осталася и мужик. Я уж не первый день к тебе присматриваюсь, баба ты справная, работящая. Матвей, племянницы-то муж, тоже мужик положительный. Ты подумай, может, сойдетесь. Бить он тебя не будет, он смирный. И выпивает только по праздникам и в меру. Может с лица не очень видный, слов красивых, говорить не научен, но Шурку мою он жалел, а что нам еще бабам надо. Ты подумай, Зин. Девчоночка совсем крошечка, мамкой тебя звать станет

Зинка подумала и перешла на житье к Матвею. Побелила к майским праздникам его комнатенку, купила разного ситчика. Из зеленого в белый цветочек, пошила занавески, из желтенького и голубенького сшила девчушке пару платишек. Девчоночка, Сонечка, скоро говорить начала, мамкой Зинаиду стала звать.

Матвей был мужиком смирным, жену не обижал, зарплату отдавал, слова грубого не сказал. Правда, слов любви Зинаида от него тоже не слышала, да она и непривычной была к словам-то к этим. Зачем они ей, с рождения нелюбимой, смирилась уже.

Слова любви Зинаида услышала через три года брака, но не от мужа. Прибежала со двора Сонечка, сжимает в кулачке желтые одуванчики, обнимает Зину, чмокает сладкими от конфеты губами в щеку и шепчет:

- Мама, я тебя люблю. Больше всех люблю, больше папы, больше бабы Аси, больше куклы Юльки.

Зинаида обнимает дочку, смеется и плачет одновременно, вот наконец-то и она стала любимой.

Спустя год родила Зинаида Ильюшку. Матвей жену жалел, и ночью вставал к малышу, и пеленки развешивал, и коляску помогал из подъезда выносить. А вскоре дали им от завода квартиру. Большую, светлую, живи и радуйся. Зинаида и радовалась, было чему.

Вырастили они с Матвеем детей, дождались внуков. Закатывает поседевшая Зинаида компоты на даче, а рядом малышня вертится.

- Бабушка, я тебя люблю, - кричит Оля.

- Бабушка, и я тебя люблю, - вторит ей Денис.

- Баба, я бя люлю, - лепечет младшенькая Машенька.

- Мы все бабушку любим, пряча улыбку в седых усах, говорит дед Матвей.

Зинаида незаметно вытирает набежавшую слезу. Много лет назад она даже не думала, что судьба подарит ей, с рождения нелюбимой, столько любви.

Автор - Татьяна Норовкова.

Юлия Терещенко: Не хватает хороших исполнителей. Наверно, не самое популярное мнение: есть много классных менеджеров, которые придумывают стратегии, но при этом крайне мало действительно хороших исполнителей, кто будет встраиваться в команды и вместе помогать делать результаты.

Вся статья наполнена презрением к работникам, "исполнителям", которые смеют требовать комфортные условия труда и достойную зарплату. Просто лютый пиздец, товарищи, словно читаешь сводку с собрания бояр, жалующихся что крепостное право отменили.

Появление маленькой горластой Зинки радости не вызвало, только хлопоты, обиду и жгучее чувство стыда. Клавдия горячей любви да нежности к ребенку не проявляла, брала на руки, когда кормила или когда разорется, но не более того. Тетка Варвара посматривала на внучку равнодушно, любви тоже не выказывала. И то, уже четвертая внучка, чему радоваться-то. Да и в девках ее дочь родила, тоже мало хорошего. Так что пришла Зинка в этот мир нелюбимой и нелюбимой затопала нетвердыми ножкам по жизни.

Через год Клавдия подалась в рабочий поселок, искать свое бабье счастье. Зинка осталась у тетки Варвары, как-никак родная бабка, не чужой человек. Девчушка особой заботы не требовала, ела, что дают, засыпала в положенное время, не болела. Докторша не обманула, Зинка была крепенькой и, увы, по-прежнему не любимой.

У бабки Зинка прожила до семи лет. За это время Клавдия успела освоить профессию маляра, выйти замуж и родить Кольку. Вот тогда-то Клава и вспомнила про Зинку, а что, девчонка уже взрослая, помощница матери будет. Она приехала в деревню за дочкой, но Зинка, видевшая мать регулярно два раза в год, особой радости от встречи не выказала. Клавдия посмотрела на девочку с укором:

- Ууууу, Зинка, ты как не родная. Другая бы обрадовалась, ластится стала, а ты стоишь, как чужая

Провожая девчонку, тетка Варвара даже слегка всплакнула, поскучала пару дней, но в следующую субботу ей привезли двух внучек от старшего сына, любимых Леночку и Оксаночку. И тетка Варвара в заботах и хлопотах быстро забыла о Зинке. Нелюбимая теткой Варварой Зинка о бабушке несильно жалела, а вот разлука с недавно вылупившимися желтенькими цыплятами вызвала потоки слез.

В рабочем поселке Зинке не особо понравилось, но выбирать ей не приходилось. Со временем она привыкла, обзавелась подружками, пошла в школу. После школы делала уроки, бегала в магазин за хлебом и молоком, чистила картошку к приходу матери. Когда стала постарше ходила за Колькой в детский сад, и, подражая матери, говорила большеголовому пацану:

- Смотри под ноги, наказание ты мое. Сил моих с тобой не хватает! Тяну из себя жилы из последних сил, а от вас никакой помощи!

Слов любви Колюня от сестры не слышал, это и не удивительно, Зинка тоже ни от кого не слышала слов любви, впрочем, она и не ждала слов этих, она была нелюбимой. Девочка почти не страдала, она не знала, что может быть по-другому.

Впрочем, Зинка слышала, как ее подружек их матери называли ласковыми именами, да и ее мать называла Коленьку то солнышком то котенком. А Зина бывшая Зинаидой, Зинкой или просто Зиной, искренне считала, что ей солнышком быть не полагается, она взрослая, в отличие от Колюни.

Дома Зину хоть и не ласкали, но особо не обижали, куском хлеба не попрекали. Конечно, не наряжали и разносолами не баловали, но и оборванной и голодной Зинка тоже не была, она просто была нелюбимой.

В пятнадцать лет Зина оставила холодный дом, за восемь лет не ставший ей родным. Поступила в городе в училище, решила учиться на кондитера. Была у нее мечта, наесться пирожных до отвала. В городе Зинаиде понравилось, кроме нее еще три девчонки в комнате общежития, после занятий сама себе хозяйка.

А когда встретила она Володьку, так жизнь и вовсе заиграла красками. Несмотря на глубокий промозглый ноябрь солнце светло для Зинки как никогда. Девчонки соседки все понимали и выходили на часок из комнаты посмотреть телевизор в красном уголке. Володька не робел, говорил слова какие-то красивые от которых кружилась у Зинки голова, и перехватывало дыхание.

- Ты моя любимая, - шептал он, и Зинка, привыкшая к вечной нелюбви, млела от счастья.

А вскоре ее стало подташнивать по утрам. Ей бы дуре сразу к врачу бежать, да куда там, пропустила она нужное время. Восемнадцати Зинаиде не было, пришлось брать справки у врача и двигаться под руку с резко поскучневшим Володькой в ЗАГС.

И началась для Зинки семейная жизнь, а одновременно с этим закончилась ее короткая любовь. Молодые переехали в дом к мужу. Мать и бабка Володьки особой любви по отношению к Зине не проявляли, но невестку на своих метрах прописали. Куда деваться, не она первая и не она последняя, будут потихоньку жить. Может, все и к лучшему, родится ребенок, Вовка остепенится.

Зинкина подружка из поселка ей завидовала:

- Счастливая ты, в городе жить будешь, городской станешь.

Зинка ее не переубеждала. Не будешь же всем рассказывать, что ее городская жизнь одно название. Дом в частном секторе, удобства как в деревне, за водой надо идти на колонку, в конец квартала. Но Зина не жаловалась, она привычная. В каждую руку по ведру, и пошла потихоньку. А вода в ведрах плещется, ноги студит. Вот так она вместе со студеной водицей расплескала и своего еще не рожденного ребеночка. Свекровь ее ругала, да разве она, Зинка, это специально?

Вовка вроде как бы даже жалел ее, правда недолго, день или два. А вскоре загулял, закутил с дружками и товарищами. Мать и бабка его Зинку из дома не гнали, пусть пока живет, по дому помогает. А может что-то и сложится у них. Да не сложилось, через некоторое время привел Вовка другую бабу, сказал, что не любит он ее, Зинку, да и никогда не любил.

Зинаида подружкам пожалилась, поплакала, но недолго. И что из того, что не любит, так она привычная, всю жизнь нелюбимая. Собрала вещички, молча выслушала указание свекрови идти на все четыре стороны и захлопнулась за ней дверь чужого дома.

Пошла Зинаида в заводское общежитие. А что, столовая на территории завода, общага недалеко от проходной, да и клуб заводской рядом. Не жизнь, а малина, живи да радуйся. Вот Зинаида и радовалась, не клята, не мята, уже хорошо. Вместе с товарками шла с работы и на работу, вместе в клуб, вместе в кино.

Домой, к матери, отчиму и брату Зинаида ездила редко. Не ждали ее там, ну так и она не особо навязывалась. Бабка Варвара померла, когда Зинке шел двадцать первый годок. Съездила на похороны, посмотрела на родные некогда места.

Бабка Варвара свой дом отписала любимым внученькам Леночке и Оксаночке. Зинка на нее в обиде не была, что же, они любимки, бабушкины ягодки-малинки. А она Зинка, так, отрезанный кусок, нелюбимая внучка.

Если Зина на наследство не претендовала, то другие родственники из-за бабкиного пятистенка разругались в хлам. Больше всех кричала и кляла родственников Зинкина мать Клавдия, сокрушалась и причитала, что ее дорогому Коленьке ложки гнутой бабка не оставила. А разве он не внук? Разве чем хуже Ленки с Оксанкой? Стеная и причитая, Клавдия про старшую дочь не вспомнила. Зинке и гнутой ложки не полагалось.

Пыталась Зинаида пару раз свою жизнь устроить, сходилась с мужчинами, да не сложилось у них. В ЗАГС правда никто из ухажеров Зину не повел, так она и не особо в этот ЗАГС рвалась. Побывала уже один раз, хватит.

Личная жизнь Зинаиды не заладилась оба раза по схожим причинам. Один мужик пил и водил баб, другой пил и бил. Сама решай, что хуже, что лучше. Зинка и рада была, что с ЗАГСом связываться не стала, потом бы без кутерьмы не обошлось. А так побросала вещички в дерматиновый чемоданчик и вернулась на казенную койку к любимым подружкам.

В общежитие вечерами Зинаида не торопилась, больше десяти лет скиталась она по общагам, опостылели чужие койки. И не диво, Зинаиде было уже под тридцать, а в эти года любой бабе свой угол хочется, что бы своя кастрюлька на своей полке стояла. А одиноким, понятное дело, квартиры дают в последнюю очередь, семейным-то оно нужнее.

Иногда заглядывала Зинаида в подсобку к тете Асе, мывшей вечерами полы в заводоуправлении, поговорить по душам. Через три или четыре месяца таких разговоров завела тетя Ася с Зинаидой беседу с интересом:

- Зин, у меня год назад племянница родами померла, так после нее девчоночка осталася и мужик. Я уж не первый день к тебе присматриваюсь, баба ты справная, работящая. Матвей, племянницы-то муж, тоже мужик положительный. Ты подумай, может, сойдетесь. Бить он тебя не будет, он смирный. И выпивает только по праздникам и в меру. Может с лица не очень видный, слов красивых, говорить не научен, но Шурку мою он жалел, а что нам еще бабам надо. Ты подумай, Зин. Девчоночка совсем крошечка, мамкой тебя звать станет

Зинка подумала и перешла на житье к Матвею. Побелила к майским праздникам его комнатенку, купила разного ситчика. Из зеленого в белый цветочек, пошила занавески, из желтенького и голубенького сшила девчушке пару платишек. Девчоночка, Сонечка, скоро говорить начала, мамкой Зинаиду стала звать.

Матвей был мужиком смирным, жену не обижал, зарплату отдавал, слова грубого не сказал. Правда, слов любви Зинаида от него тоже не слышала, да она и непривычной была к словам-то к этим. Зачем они ей, с рождения нелюбимой, смирилась уже.

Слова любви Зинаида услышала через три года брака, но не от мужа. Прибежала со двора Сонечка, сжимает в кулачке желтые одуванчики, обнимает Зину, чмокает сладкими от конфеты губами в щеку и шепчет:

- Мама, я тебя люблю. Больше всех люблю, больше папы, больше бабы Аси, больше куклы Юльки.

Зинаида обнимает дочку, смеется и плачет одновременно, вот наконец-то и она стала любимой.

Спустя год родила Зинаида Ильюшку. Матвей жену жалел, и ночью вставал к малышу, и пеленки развешивал, и коляску помогал из подъезда выносить. А вскоре дали им от завода квартиру. Большую, светлую, живи и радуйся. Зинаида и радовалась, было чему.

Вырастили они с Матвеем детей, дождались внуков. Закатывает поседевшая Зинаида компоты на даче, а рядом малышня вертится.

- Бабушка, я тебя люблю, - кричит Оля.

- Бабушка, и я тебя люблю, - вторит ей Денис.

- Баба, я бя люлю, - лепечет младшенькая Машенька.

- Мы все бабушку любим, пряча улыбку в седых усах, говорит дед Матвей.

Зинаида незаметно вытирает набежавшую слезу. Много лет назад она даже не думала, что судьба подарит ей, с рождения нелюбимой, столько любви.

Автор - Татьяна Норовкова.

Юлия Терещенко: Не хватает хороших исполнителей. Наверно, не самое популярное мнение: есть много классных менеджеров, которые придумывают стратегии, но при этом крайне мало действительно хороших исполнителей, кто будет встраиваться в команды и вместе помогать делать результаты.

Вся статья наполнена презрением к работникам, "исполнителям", которые смеют требовать комфортные условия труда и достойную зарплату. Просто лютый пиздец, товарищи, словно читаешь сводку с собрания бояр, жалующихся что крепостное право отменили.

Появление маленькой горластой Зинки радости не вызвало, только хлопоты, обиду и жгучее чувство стыда. Клавдия горячей любви да нежности к ребенку не проявляла, брала на руки, когда кормила или когда разорется, но не более того. Тетка Варвара посматривала на внучку равнодушно, любви тоже не выказывала. И то, уже четвертая внучка, чему радоваться-то. Да и в девках ее дочь родила, тоже мало хорошего. Так что пришла Зинка в этот мир нелюбимой и нелюбимой затопала нетвердыми ножкам по жизни.

Через год Клавдия подалась в рабочий поселок, искать свое бабье счастье. Зинка осталась у тетки Варвары, как-никак родная бабка, не чужой человек. Девчушка особой заботы не требовала, ела, что дают, засыпала в положенное время, не болела. Докторша не обманула, Зинка была крепенькой и, увы, по-прежнему не любимой.

У бабки Зинка прожила до семи лет. За это время Клавдия успела освоить профессию маляра, выйти замуж и родить Кольку. Вот тогда-то Клава и вспомнила про Зинку, а что, девчонка уже взрослая, помощница матери будет. Она приехала в деревню за дочкой, но Зинка, видевшая мать регулярно два раза в год, особой радости от встречи не выказала. Клавдия посмотрела на девочку с укором:

- Ууууу, Зинка, ты как не родная. Другая бы обрадовалась, ластится стала, а ты стоишь, как чужая

Провожая девчонку, тетка Варвара даже слегка всплакнула, поскучала пару дней, но в следующую субботу ей привезли двух внучек от старшего сына, любимых Леночку и Оксаночку. И тетка Варвара в заботах и хлопотах быстро забыла о Зинке. Нелюбимая теткой Варварой Зинка о бабушке несильно жалела, а вот разлука с недавно вылупившимися желтенькими цыплятами вызвала потоки слез.

В рабочем поселке Зинке не особо понравилось, но выбирать ей не приходилось. Со временем она привыкла, обзавелась подружками, пошла в школу. После школы делала уроки, бегала в магазин за хлебом и молоком, чистила картошку к приходу матери. Когда стала постарше ходила за Колькой в детский сад, и, подражая матери, говорила большеголовому пацану:

- Смотри под ноги, наказание ты мое. Сил моих с тобой не хватает! Тяну из себя жилы из последних сил, а от вас никакой помощи!

Слов любви Колюня от сестры не слышал, это и не удивительно, Зинка тоже ни от кого не слышала слов любви, впрочем, она и не ждала слов этих, она была нелюбимой. Девочка почти не страдала, она не знала, что может быть по-другому.

Впрочем, Зинка слышала, как ее подружек их матери называли ласковыми именами, да и ее мать называла Коленьку то солнышком то котенком. А Зина бывшая Зинаидой, Зинкой или просто Зиной, искренне считала, что ей солнышком быть не полагается, она взрослая, в отличие от Колюни.

Дома Зину хоть и не ласкали, но особо не обижали, куском хлеба не попрекали. Конечно, не наряжали и разносолами не баловали, но и оборванной и голодной Зинка тоже не была, она просто была нелюбимой.

В пятнадцать лет Зина оставила холодный дом, за восемь лет не ставший ей родным. Поступила в городе в училище, решила учиться на кондитера. Была у нее мечта, наесться пирожных до отвала. В городе Зинаиде понравилось, кроме нее еще три девчонки в комнате общежития, после занятий сама себе хозяйка.

А когда встретила она Володьку, так жизнь и вовсе заиграла красками. Несмотря на глубокий промозглый ноябрь солнце светло для Зинки как никогда. Девчонки соседки все понимали и выходили на часок из комнаты посмотреть телевизор в красном уголке. Володька не робел, говорил слова какие-то красивые от которых кружилась у Зинки голова, и перехватывало дыхание.

- Ты моя любимая, - шептал он, и Зинка, привыкшая к вечной нелюбви, млела от счастья.

А вскоре ее стало подташнивать по утрам. Ей бы дуре сразу к врачу бежать, да куда там, пропустила она нужное время. Восемнадцати Зинаиде не было, пришлось брать справки у врача и двигаться под руку с резко поскучневшим Володькой в ЗАГС.

И началась для Зинки семейная жизнь, а одновременно с этим закончилась ее короткая любовь. Молодые переехали в дом к мужу. Мать и бабка Володьки особой любви по отношению к Зине не проявляли, но невестку на своих метрах прописали. Куда деваться, не она первая и не она последняя, будут потихоньку жить. Может, все и к лучшему, родится ребенок, Вовка остепенится.

Зинкина подружка из поселка ей завидовала:

- Счастливая ты, в городе жить будешь, городской станешь.

Зинка ее не переубеждала. Не будешь же всем рассказывать, что ее городская жизнь одно название. Дом в частном секторе, удобства как в деревне, за водой надо идти на колонку, в конец квартала. Но Зина не жаловалась, она привычная. В каждую руку по ведру, и пошла потихоньку. А вода в ведрах плещется, ноги студит. Вот так она вместе со студеной водицей расплескала и своего еще не рожденного ребеночка. Свекровь ее ругала, да разве она, Зинка, это специально?

Вовка вроде как бы даже жалел ее, правда недолго, день или два. А вскоре загулял, закутил с дружками и товарищами. Мать и бабка его Зинку из дома не гнали, пусть пока живет, по дому помогает. А может что-то и сложится у них. Да не сложилось, через некоторое время привел Вовка другую бабу, сказал, что не любит он ее, Зинку, да и никогда не любил.

Зинаида подружкам пожалилась, поплакала, но недолго. И что из того, что не любит, так она привычная, всю жизнь нелюбимая. Собрала вещички, молча выслушала указание свекрови идти на все четыре стороны и захлопнулась за ней дверь чужого дома.

Пошла Зинаида в заводское общежитие. А что, столовая на территории завода, общага недалеко от проходной, да и клуб заводской рядом. Не жизнь, а малина, живи да радуйся. Вот Зинаида и радовалась, не клята, не мята, уже хорошо. Вместе с товарками шла с работы и на работу, вместе в клуб, вместе в кино.

Домой, к матери, отчиму и брату Зинаида ездила редко. Не ждали ее там, ну так и она не особо навязывалась. Бабка Варвара померла, когда Зинке шел двадцать первый годок. Съездила на похороны, посмотрела на родные некогда места.

Бабка Варвара свой дом отписала любимым внученькам Леночке и Оксаночке. Зинка на нее в обиде не была, что же, они любимки, бабушкины ягодки-малинки. А она Зинка, так, отрезанный кусок, нелюбимая внучка.

Если Зина на наследство не претендовала, то другие родственники из-за бабкиного пятистенка разругались в хлам. Больше всех кричала и кляла родственников Зинкина мать Клавдия, сокрушалась и причитала, что ее дорогому Коленьке ложки гнутой бабка не оставила. А разве он не внук? Разве чем хуже Ленки с Оксанкой? Стеная и причитая, Клавдия про старшую дочь не вспомнила. Зинке и гнутой ложки не полагалось.

Пыталась Зинаида пару раз свою жизнь устроить, сходилась с мужчинами, да не сложилось у них. В ЗАГС правда никто из ухажеров Зину не повел, так она и не особо в этот ЗАГС рвалась. Побывала уже один раз, хватит.

Личная жизнь Зинаиды не заладилась оба раза по схожим причинам. Один мужик пил и водил баб, другой пил и бил. Сама решай, что хуже, что лучше. Зинка и рада была, что с ЗАГСом связываться не стала, потом бы без кутерьмы не обошлось. А так побросала вещички в дерматиновый чемоданчик и вернулась на казенную койку к любимым подружкам.

В общежитие вечерами Зинаида не торопилась, больше десяти лет скиталась она по общагам, опостылели чужие койки. И не диво, Зинаиде было уже под тридцать, а в эти года любой бабе свой угол хочется, что бы своя кастрюлька на своей полке стояла. А одиноким, понятное дело, квартиры дают в последнюю очередь, семейным-то оно нужнее.

Иногда заглядывала Зинаида в подсобку к тете Асе, мывшей вечерами полы в заводоуправлении, поговорить по душам. Через три или четыре месяца таких разговоров завела тетя Ася с Зинаидой беседу с интересом:

- Зин, у меня год назад племянница родами померла, так после нее девчоночка осталася и мужик. Я уж не первый день к тебе присматриваюсь, баба ты справная, работящая. Матвей, племянницы-то муж, тоже мужик положительный. Ты подумай, может, сойдетесь. Бить он тебя не будет, он смирный. И выпивает только по праздникам и в меру. Может с лица не очень видный, слов красивых, говорить не научен, но Шурку мою он жалел, а что нам еще бабам надо. Ты подумай, Зин. Девчоночка совсем крошечка, мамкой тебя звать станет

Зинка подумала и перешла на житье к Матвею. Побелила к майским праздникам его комнатенку, купила разного ситчика. Из зеленого в белый цветочек, пошила занавески, из желтенького и голубенького сшила девчушке пару платишек. Девчоночка, Сонечка, скоро говорить начала, мамкой Зинаиду стала звать.

Матвей был мужиком смирным, жену не обижал, зарплату отдавал, слова грубого не сказал. Правда, слов любви Зинаида от него тоже не слышала, да она и непривычной была к словам-то к этим. Зачем они ей, с рождения нелюбимой, смирилась уже.

Слова любви Зинаида услышала через три года брака, но не от мужа. Прибежала со двора Сонечка, сжимает в кулачке желтые одуванчики, обнимает Зину, чмокает сладкими от конфеты губами в щеку и шепчет:

- Мама, я тебя люблю. Больше всех люблю, больше папы, больше бабы Аси, больше куклы Юльки.

Зинаида обнимает дочку, смеется и плачет одновременно, вот наконец-то и она стала любимой.

Спустя год родила Зинаида Ильюшку. Матвей жену жалел, и ночью вставал к малышу, и пеленки развешивал, и коляску помогал из подъезда выносить. А вскоре дали им от завода квартиру. Большую, светлую, живи и радуйся. Зинаида и радовалась, было чему.

Вырастили они с Матвеем детей, дождались внуков. Закатывает поседевшая Зинаида компоты на даче, а рядом малышня вертится.

- Бабушка, я тебя люблю, - кричит Оля.

- Бабушка, и я тебя люблю, - вторит ей Денис.

- Баба, я бя люлю, - лепечет младшенькая Машенька.

- Мы все бабушку любим, пряча улыбку в седых усах, говорит дед Матвей.

Зинаида незаметно вытирает набежавшую слезу. Много лет назад она даже не думала, что судьба подарит ей, с рождения нелюбимой, столько любви.

Автор - Татьяна Норовкова.

На тот момент ей только-только исполнилось 60 лет. Вернулся к ней Павел и после неудачного брака (который прошел в целом без потерь), и после неудачных попыток построить карьеру в столице.

Приехал, устроился на работу, бОльшую часть времени жил с матерью, но у кого-то из знакомых снимал крошечный (35 кв.м.) загородный домик можно сказать дачу, но приспособленную под круглогодичное проживание, да еще и с удобствами. Там он периодически общался с прекрасным полом и по выходным отдыхал с друзьями.

Параллельно обустраивал дом матери, который с ее слов, впоследствии закрепленных завещанием, должен был отойти исключительно ему.

С дочерью Мария Николаевна (так будем звать наследодательницу) особых контактов не поддерживала.

Сестра Наталья была старше Павла на 7 лет, с 19 годков упорхнула из дома, вышла замуж, развелась, снова вышла, снова развелась и так, вроде бы, еще раз-другой. Короче в целом жила активной и насыщенной жизнью.

В жизни матери участвовала лишь редкими звонками да просьбами подкинуть ей срочно деньжат.

Деньжата у Марии Николаевны были. От мужа, умершего еще в середине 2000-х осталось 90 га сельхозугодий, которые сдавались в аренду, да небольшое нежилое помещение. Сама женщина работала до 65 лет (в спортивном бюджетном учреждении) пока здоровье не начало сдавать.

Бодрая в целом дама сама каталась на машине, постоянно участвовала во всех общественных тусовках и т.д.

Павел параллельно с работой начал заниматься всякими столярными делами, обустроив в гараже мастерскую.

Через полтора года совместной жизни с сыном она оформила на него завещание. Мол, ни копейки этой как ее дочери! Такой вывод был сделан после крепкого скандала с дочерью, опять вляпавшейся в какие-то непонятные дела и потребовавшей от матери и брата 150 тысяч.

Не было печали

Жили себе Мария Николаевна и Паша не тужили. Паша с девушкой познакомился, с мамой ее познакомил. Не особо понравилась, но некогда было за сыном следить, своя жизнь била ключом.

И тут печаль инсульт. Вроде бы легкий, а вроде бы и нет. Мария Николаевна выкарабкалась. Получила серьезные ограничения в подвижности, перемещалась кое-как с бадиком и ОЧЕНЬ серьезно просела в характере.

Она и так была дамой жесткой, могла и по батюшке-матушке прокрыть, и свое Я вставить там, где не нужно, а тут совсем превратилась в нечто злобное. Видимо сказалась резкая смена образа жизни и осознание своей беспомощности и бесполезности. Как-то и подруги все исчезли, и родня.

Сын только и остался. Отдуваться.

Начались панические атаки с требованием безвылазно сидеть дома. Постоянные нападки на невестку сына. Непонятные капризы и претензии. Подозрения. То сжить со свету хотят. То отравить. То цыган в дом пустить.

А так в целом была человеком условно адекватным. Сама себя обслуживала, сложности возникали лишь с тяжелыми хозяйственными делами, которые сын так же вел сам.

В 2019 году после Нового года нарисовалась прекрасная доча. С подарками. С каким-то дядечкой предпенсионного возраста на подержанной иномарке 10-летней давности, представленным маме крупным столичным бизнесменом - будущим женихом.

Маме крепко поездили по ушам, что ее в столицу отвезут, в клинике пролечат, няньку наймут. Нужно только, мелочь, землишку продать. А можно и магазинчик. Нужно всего-то 1.5 млн. рублей! Зато потом по миллиону в месяц будет.

Вовремя! С сыном как раз жуткий скандал обломала ему мама праздник, кучу претензий навалила, невестку матом крыла почем зря месяц та под Новый год и вильнула хвостом, помахав Паше ручкой.

Но сын маму, развесившую уши, угомонил. Сестрицу отшил. Дядю пришлого пообещал спичками вместо ног наградить, если появится, и вообще раскусил явно не теплую любовь к родительнице.

Аморальный партизан.

Обиженная доча со своим лцАрем свалила в туман. Но начала почти ежедневно звонить. Узнавать о здоровье. Сыпать извинениями. Критиковать Пашку.

А потом еще и Пашке звонить, мозг кушать.

То йогурт не такой привез, мама жалуется. То пыль плохо протираешь. То дома часто не бываешь. То на курятине экономишь. То отказался в полночь лететь к маме.

Короче всячески доносила, что мама ну ОЧЕНЬ недовольна сыном. И вообще он все не так делает.

Паша злился, сестру посылал и предлагал приехать и самой все делать "как положено", с мамой воевал. Мама тоже после общения с милой и доброй доченькой становилась еще более недовольной и клевала, клевала, клевала

В июне 2020 года Наташа всплыла вновь. Приехала на пару недель. С Павлом сразу же скандал, после которого он съехал на свою дачу, которую уже выкупил.

Уехала быстро, через неделю.

Через 2 недели снова вернулась.

В этот раз Наталья продержалась аж целых три недели стоически. Мать еще долго выговаривала Павлу, какая у него сестра чуткая и какой он неблагодарный.

При этом мамаша вместе с дочей умудрилась поколотить соседку из-за какого-то межевого конфликта (огрела ее раза три своей палкой). Разборка дошла до уголовного дела, но как сестра уехала конфликт сошел на нет, а потом они вроде как примирились. Сын потратил немало нервов, пытаясь договориться с соседкой.

Через несколько месяцев началось ухудшение здоровья. Повторный инсульт. Практически полная неподвижность и в итоге на фоне всем уже надоевшей болячки Марии Николаевны не стало в конце 2020 года.

Наталья, к слову, не успела даже на похороны, да и за все время болезни приехала 1 раз мать ее даже не узнала уже.

Кто наследник? Ты? Не знаем такого!

Сын пошел оформлять наследство и узнал, что завещание было переписано. Последняя редакция составлена на имя Наташи. И судя по дате буквально через 3 дня после ее второго приезда.

Сестра рассмеялась, в глаза сказав, что любят за слова, а не за дела. А Паша может выметаться из дома и чтобы ничего, кроме своих штанов, не брал.

И пошел он по юристам, удачно попав ко мне.

Честно изначально я развел руками, задав несколько вопросов.

В больнице по части кхм головы Мария Николаевна не наблюдалась, из представленных сыном документов вообще не усматривалось ничего такого, что могло бы спровоцировать возможный порок воли. Старые бумажки по первому инсульту. Относительные характеристики. Позвонил судмедэксперту на пенсии, процитировал - он скептически отнесся. Мол, хотя бы какие-то предпосылки - можно расценивать как проблему. А так не надейтесь.

- Может быть, есть какие-то конфликты с неадекватным поведением, которые были задокументированы? Аудиозапись? Видео? Может соседи полицию вызывали? - допытывался я.

И тут Павел вспомнил про ту самую драку с соседкой.

Нашлась зацепка в виде знакомого еще по моей службе участкового, который изначально разруливал всю эту историю. Изначально с ним пообщались на предмет привлечения в качестве свидетеля, описав ситуацию.

И вот в ходе разговора уже там всплыли совсем интересные детали. Решено было готовить иск.

Базовая тактическая проработка и составление иска моё, представительство в суде по согласованию с моим клиентом передали адвокату, который частенько меня страхует в подобного рода делах.

От представительства отказался в силу того, что дело рассматривалось в нашем суде и попало к судье, у которого я на протяжении 7 лет работал помощником. Поэтому во избежание возможных конфликтов интересов, о которых наверняка бы заявил юрист оппонента, с которым мы находились не в самых хороших отношениях, было принято такое решение.

Победа на человеческой глупости.

В суде и сестра, и ее юрист вели себя, со слов пересказывавшего процесс адвоката, весьма дерзко. Сыпали нелестными эпитетами в сторону Павла, рассказывали о непосильных трудах по уходу за старушкой.

Мы к процессу подготовились знатно, собрав всех сорок по деревне, как говорится.

И почтальон. И фельдшер со скорой помощи. И соседи напротив. И дальние родственники.

Все они твердили, что Паша там жил все время, дочу видели пару раз, в здравом уме пенсионерка не могла изменить завещание, а последние год-полтора так и вовсе была не в себе.

Доча и юрист продолжали бузить, нервничая при упоминании посмертной экспертизы и доказывали, что никаких зацепок для нее нет.

И тут вышел главный козырь.

- Прошу в следующее заседание вызвать и допросить свидетеля гражданку Н., которую такого-то числа Мария Николаевна *описание случившегося*. Уголовное дело в дальнейшем было прекращено за примирением сторон, однако имеющиеся там медицинские документы могут иметь значение для дела. Прошу запросить копию материалов из архива ОМВД по *-скму району, а так же вызвать и допросить УУП ОМВД *такого-то* - тарабаня как по заученному, адвокат с удовольствием смотрел на бледнеющую Наташу и непонимающего ничего юриста.

В следующем заседании всплыли удивительные вещи.

Оказывается доченька, сама спровоцировавшая конфликт, строила защиту маменьки на ее. Неадекватности!

В тот же день ее отвезли на скорую для снятия причиненного вреда, а там уже возникли сомнения в адекватности мамы, которая то ли играла, то ли и впрямь.

Был приглашен психиатр. Далее осмотр. Заключение. С достаточно неприятными выводами и рекомендацией пройти полное обследование.

Все это было затеяно из-за того, что изначально доча упирала на то, что они с соседки стрясут денег, за то, что она напала на больного человека!

Последующие визиты к психиатру подтвердили наличие определенных проблем. Которые, говоря бюрократическим языком, не исключают вменяемости, но.... Потом, правда, до Наташи, видимо, дошел смысл ее действий и что она ими копает своему же завещанию (составленному за несколько дней до драки!)

До экспертизы дело не дошло, а потом и вовсе было прекращено.

Но даже по имеющимся документам посмертная психиатрическая экспертиза сделала вывод, что в пределах обозначенного периода у Марии Николаевны, исходя из имеющихся документов, имелось установленное психиатром заболевание, вследствие которого она все же могла не отдавать отчет своим действиям.

Бинго! Завещание признать недействительным.

Зеленая Наталья. Озадаченный юрист, который явно не знал этих пикантных подробностей.

И вишенка на тортике, которую Паша и адвокат сообщили уже после выхода из процесса.

Часть 3 ст. 1130 ГК РФ, согласно которой в случае признания завещания недействительным будет действовать прежнее завещание! То есть на Павла, с полным лишением наследства Натальи

Визги, крики. Не успели выйти из суда Наталья полетела договариваться. Мол, или отдавай магазин сам или же она тоже подаст и оспорит завещание на Павла.

Но и тут предусмотрели зацепку!

Через полгода после того, как Мария Николаевна составила завещание на сына, она получала новые водительские права ввиду истечения срока. А там справочка от психиатра обязательна.

Считаете ее невменяемой? Ну так вперед - докажите, что у здоровой, работавшей и водившей машину тетки были какие-то проблемы.

Апелляция оставила решение в силе. Кассация жалобу вернула из-за каких-то косяков.

Решение наконец-то вступило в силу, Павел приступил к оформлению наследства.

В заключение.

Является ли эта победа следствием профессиональной юридической работы? Ну-у-у без ложной скромности - нет, не является. Банальная внимательность и умение из ничего сформировать доказательную базу.

Победа в таком деле есть следствие юридической глупости оппонента Наташи, собственными руками бросившей себе палку в колесо велосипеда. Нам осталось лишь немного помочь ей упасть.

Берегите своих близких. Главное здоровье. В том числе душевное.

источник