Когда мне было шесть лет, мой отец, кадровый офицер советской
армии, решил, что для меня лучшей альтернативой скитаниям по
закрытым военным городкам, запрятанным в таёжных лесах
Красноярского края, будет являться жизнь в Ленинграде вместе с его
мамой и бабушкой. Так я вернулся в город, где появился на свет.
В детстве бабушку свою я видел не часто, она всю свою жизнь (как,
кстати, и её мама, моя прабабушка) проработала на железной дороге,
поэтому моим воспитанием занималась в основном прабабушка, вплоть
до самой своей смерти в 1987 году. Во всяком случае, мне так
казалось.
Бабушка (баба Зина, а для меня просто ба) к тому времени уже вышла
на пенсию, держала меня в строгости, не баловала, да иначе,
наверно, и быть не могло. Это моё воспоминание посвящено ей, моей
ба
В череде моих детских смутных воспоминаний дошкольного периода не
оказалось места тому, как баба Зина приехала за мной в Ужур, и
почти сразу уехала на поезде обратно в Ленинград, забрав своего
внука. Сейчас я догадываюсь, как не просто было пробиться в
перечень личного состава проводниц-железнодорожников, допущенных до
обслуживания рейсов, следующих за границу в страны так называемого
соцлагеря. И в моём детстве приезд бабы Зины с очередного рейса
всегда ассоциировался с каким-то праздником: связка бананов,
жевательная резинка, железные монеты других стран или ещё какая
безделушка. Берлин, Бухарест, Прага, Белград, София, Варшава вот
тот далеко не полный перечень городов, которые засели в моём
сознании, откуда бабушка привозила заморские диковины.
Квартира в старой хрущёвке, где мы жили, была небольшой, обстановка
была аскетичной и даже камерной, дружбаны все знали, где я живу, но
не часто приходили именно побыть у нас: игрушек у меня было мало,
книжек тоже, телевизор с маленьким черно-белым экраном, скукота, в
общем. Как-то, не то в пятом, не то в шестом классе, я захотел
пригласить к нам домой школьных приятелей на свой день рождения.
Бабушка удивилась, но разрешила. Собрала скромный стол. Но не было
лимонада, торта, и чего-то там ещё, и я с детской непринуждённостью
посетовал на это. Гости разошлись, а я получил выволочку (Я смотрю,
тебе ничего тут не нравится), и долгие годы не собирал дома никого,
кроме двух-трёх самых близких друзей
После того, как умерла её мама, моя прабабушка, отец по-прежнему
приезжал на пару недель не каждый год, в моей жизни семья стала
прочно ассоциироваться именно с ней, бабой Зиной. Я помню, как
после окончания 8-го класса она со мной, застенчивым 15-летним
мальчишкой, стеснявшегося опеки в таком возрасте и не способного к
самостоятельности взрослой жизни, поехала в приёмную комиссию
техникума авиационного приборостроения (а куда ещё, там ведь учился
мой друг Серёга Марченко), и убеждала какого-то дядьку допустить
меня до приёмных экзаменов. Тот изумлённо пробежал взглядом по
моему школьному аттестату с единственной четвёркой, и протянул:
Дааа Не густо
Экзамены я провалил. При этом какого-то беспокойства не испытывал,
мне всё ещё казалось, что для меня ничего не поменяется, детство
продолжится. Но бабушка, поговорив по телефону с моим отцом,
сказала мне:
Всё, мальчина. Не смог поступить куда хотел, будешь поступать куда
следует, твой отец в своё время его закончил, и тебе надо
постараться. Или я устрою тебя на железную дорогу, и катись.
Катиться я не хотел, разговор по телефону с отцом был тяжёлым,
пришлось браться за ум. Так я поступил в
сварочно-машиностроительный техникум. Моя жизнь круто поменялась, я
начал учиться и заниматься боевыми искусствами, а повышенная
стипендия способствовала стремительному взрослению. Как-то, в один
из редких приездов отца, я даже привёл в дом Мастера Тына, чтобы
познакомить родных с человеком, с которым проводил время больше,
чем с ними. Бабушке очень понравился мой китайский мастер,
нахваливавший её простенький плов из курицы и уважительно
расспрашивавший о её жизни, с тех пор мне достаточно было просто её
предупредить, что я к Мастеру Тыну.
Мальчина, тебя когда ждать?
Не знаю, ба, дня через три-четыре, наверное.
Ну, ты позвони хоть, чего там
И легко прощала, когда не звонил. Единственный, наверное, приступ
нежности от бабушки я испытал в тот вечер, когда погиб Илья, мой
школьный друг. Я впервые напился пьяным, и я и сейчас будто
чувствую её шершавые ладони на своей голове и тихий голос:
Горе-то какое Ты поплачь, мальчина, это не стыдно
И это её не стыдно было будто благословением на мой плач, который с
детских лет всегда был табу
Я рано съехал с квартиры и стал вести самостоятельную жизнь, но
часто звонил и приезжал: квартира, где я вырос, ещё долгие годы
оставалась для меня домом. Настала эпоха сотовой связи, я по долгу
службы часто мотался по командировкам, бороздя просторы России и
СНГ, но бабушка наотрез отказалась от настойчиво предлагаемого ей
мобильного телефона: На обычный позвонишь, зачем мне эти ваши
придумки?.
Я подписал контракт на работу в Казахстане, как-то буднично,
мимоходом сообщил об этом ей, и даже не подумал, каково моей ба
отпускать единственного внука в такую даль, может быть, навсегда,
оставаясь в городе одной, когда не к кому обратиться за помощью,
случись что. Пару раз я приезжал в Питер в командировку, и даже не
всегда ночевал дома, оставаясь в гостинице. Да и из Казахстана
звонил не часто. А она ждала. И дождалась.
В 2007 году я окончательно вернулся в Санкт-Петербург, устав от
скитаний и не обретя дом ни в Алматы, ни в Новосибирске, где потом
судьба распорядилась поработать. Голова была забита новыми
заботами, и я даже не обратил внимания, сколько радости было в
глазах моей ба, когда я пересек порог дома. Не желая заботить своим
присутствием и плачущим ребенком, мы с женой быстро съехали, сняв
квартиру неподалёку
7 февраля 2009 года я, обеспокоенный тем, что второй день не могу
дозвониться до бабушки, приехал на свою квартиру детства. Позвонил
в дверь. Тишина. У меня был ключ от квартиры, я попытался открыть
дверь. Не получилось. Замок у нас был простенький, и было понятно,
что если ключ не вставить, значит, ключ вставлен с другой стороны.
То есть бабушка дома. Я запаниковал. Звонил настойчиво, стучал.
Тишина. Нашел телефон мастера по вскрытию замков. Тот быстро
приехал, удостоверился в моей прописке (я её до сих пор не сменил),
и моментом открыл дверь. Я влетел туда, сразу заметил свет в ванне.
Бабушка была там
Видимо, ей стало плохо, или, скорее всего, она поскользнулась и
упала в ванну, поскольку была в одежде, сама ванна была без воды. Я
представил, что это могло случиться несколько часов назад. Или
дней. И если бы я приехал вчера или позавчера, она бы меня
дождалась, чтобы я помог ей встать. Мне стало нестерпимо стыдно,
горько и одиноко. Я тогда сдержал слёзы, пока не приехали все
необходимые службы, оформив всё надлежащим образом, и только
вернувшись на квартиру, где мы жили с женой, дал волю своему
горю
Бабе Зине выпало прожить не лёгкую жизнь, как и большинству того
поколения. Она мало рассказывала о ней, и я не ведаю, как проходило
её детство. Знаю только, что война её застала в Ленинграде, она
только закончила первый курс горного института, что на Васильевском
острове и зацепила блокаду до того, как её и многих других не
эвакуировали из города, притом, что её мать, моя прабабушка,
осталась в городе, продолжая нести службу на железной дороге. Её
привезли в Удмуртию, где она чуть не умерла от голода, пока
председатель одного молокозавода не распорядился взять девчонку на
довольствие, что спасло её жизнь. Потом вернулась в город, дом, где
они жили в коммуналке, был полностью разбомблен, и они с матерью
снимали угол в одной избе в Прибытково (деревенька в Гатчинском
районе Ленинградской области), откуда её, рыжеволосую юную
красавицу, буквально похитил летом 1945 года мой будущий дед
Амрулло, возвращавшийся в составе наших частей после капитуляции
гитлеровской Германии. Так моя бабушка вышла замуж, родила в
Сталинобаде (Душанбе) моего отца, но жизнь в солнечном, знойном и
по-мусульмански патриархальном Таджикистане для северянки, ведущей
род от ильменских славян Антоновых, оказалась невозможной, и она
сбежала прямо с грудным ребенком на руках, проведя несколько суток
в товарном вагоне
Я помню, сколько времени она промаялась со мной, когда после
неудачного падения с высоты у меня оказались сломаны позвонки и
раздроблена правая лопатка, а от сильного удара затылком резко
упало зрение и больше не вернулось, постепенно только ухудшаясь.
Как возила меня в институт Турнера показывать светилам, потом по
разным больницам, и мне пришлось все два года терпеть насмешки в
школе, когда я неуклюже ковылял в специальном корсете, который, к
слову, не помог. Лопатка склеилась неудачно, выпирая горбом,
позвоночник пошел штопором, но я не особо переживал, к ноющим болям
я привык, мне хватало разных интересов, а баба Зина принимала всю
эту ситуацию со мной как должное, не показывая, насколько ей это
тяжело.
А как вкусно она умела обжарить отваренную предварительно картошку
с мелко покрошенными докторской колбасой и лучком! Приготовленный
ею плов из курицы всегда был синонимом праздника. На здоровье она
никогда не жаловалась, только на левое колено в последние годы.
Была острая на язык, могла пропустить по поводу рюмочку. Был как-то
свидетелем такого её разговора. Зазвонил телефон, она подошла, села
на всегда стоящую рядом табуретку, сняла трубку и произнесла своим
глубоким, немного певучим, голосом:
Алё?
На том конце провода какой-то незнакомый мужской голос попросил
позвать Исаака Самуиловича. Бабушка:
Как, а вы разве не в курсе?
Человек явно опешил, так как был не в курсе. Бабушка:
Исаак Самуилович завершил все свои дела, и уехал. Куда? В Израиль,
конечно.
На том конце провода был полный конфуз. Собирались ведь на рыбалку.
Бабушка:
Да, он всем так говорил, чтобы не шокировать окружающих, а
исполнить свою мечту в тайне. Нет, контактов никаких не оставил. До
свидания
Она никогда не отмечала свой день рождения, признавая только два
праздника: новый год и День Победы. В паспорте у неё стояла дата
рождения 2 марта, но мы знали, что это ошибка, которую она считала
не заслуживающей внимания. Сегодня, 8 марта, моей бабе Зине
исполнилось бы ровно сто лет.
Как о многом я хотел бы поговорить с тобой сейчас, ба! О многом
расспросить, о чём не догадался раньше. Мне очень не хватает твоего
голоса, твоей проницательности, твоей строгости. Тебя. Я помню
тебя, ба, и очень сильно люблю. С Днём Рождения