Руки

Звоню по телефону, говорю так и так, есть программа, говорят был договор, но найти не могут и ключ активации не подходит.

С той стороны оказываются неожиданно вежливые люди, говорят, скажите название компании и диктуйте ключ. Диктую.

Знаете, говорят, у вас позавчера срок оплаты закончился по договору, нужно деньги заплатить и все у вас будет, от вас же вчера уже звонил человек и ему все объяснили.

Кладу в трубку. Думаю. То есть вчера они уже проделали все эти действия, не помогло, решили играть под дурачков и позвали меня.

Был молод, горяч, предъявляю все это руководителю компании, который вызвал.

Его ответ:

- За деньги-то каждый сможет, мы думали ты так разберешься.

Не разобрался

Певец активно занимается благотворительностью и помогает нуждающимся. Он работает в индустрии развлечений 33 года и наиболее известен такими песнями, как Too Soft-Hearted (1996) и The Sad Pacific (1998).

В ходе одного из процессов, были наложены аресты на земельный участок, машину Анны и ту самую квартиру.

Ко мне Анна пришла, когда по одному делу уже было решение, а по двум другим, назначены основные судебные заседания, на которых должны быть вынесены решения.

Расклад был такой: квартиру, как единственное жилье забрать не могут, продать ее нельзя, из-за запрета на регистрационные действия, участок и машину заберут приставы в счет долга, после чего Анна останется должна еще 2 000 000 рублей.

Анна очень хотела сохранить земельный участок, проклинала тот день, когда вступила в наследство, и искала юриста, который поможет ей договориться с банками реализовать квартиру, а остальное имущество сохранить.

Можно было попытаться достигнуть мирового соглашения, но я предложил вариант лучше подать на банкротство умершей матери.

Наш правопорядок предусматривает, что при получении наследства, наследник получает и долги, размер обязательств ограничен стоимостью наследства, но при этом наследник отвечает всем своим имуществом, исключение - единственное жилье и имущество, перечисленное в ст. 446 ГПК РФ.

Но, есть великолепный инструмент банкротство умершего.

На банкротство умершего могут подать наследники и кредиторы. При этом конкурсная масса (то что могут забрать и реализовать в счет долга) ограничена наследственной массой (имущество умершего), а жилье если оно единственное для наследника не подлежит реализации.

В сентябре прошлого года маму Анны признали банкротом, ввели процедуру реализации имущества, из имущества была только квартира, которая является для Анны единственным жильем.

Кстати, тот банк, по ходатайству которого были наложены аресты, пытался не допустить исключения из конкурсной массы жилья, ссылаясь на то, что на участке есть дом, а наследник умышлено не переводит его в статус жилого, чтобы искусственно создать для квартиры иммунитет единственного жилья.

Но отчет об оценке имущества, с фотографиями внутри дома, убедил судью, что это просто коробка и жить там нельзя.

И вот в прошлую пятницу суд завершил процедуру банкротства.

Долги "списаны", квартира, участок и машина останутся с Анной, ее мужем и их ребенком.

Всем спасибо и удачи. Будут вопросы зовите, если что-то срочное можно в Телеграм - @Helpuspb.

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

В ходе одного из процессов, были наложены аресты на земельный участок, машину Анны и ту самую квартиру.

Ко мне Анна пришла, когда по одному делу уже было решение, а по двум другим, назначены основные судебные заседания, на которых должны быть вынесены решения.

Расклад был такой: квартиру, как единственное жилье забрать не могут, продать ее нельзя, из-за запрета на регистрационные действия, участок и машину заберут приставы в счет долга, после чего Анна останется должна еще 2 000 000 рублей.

Анна очень хотела сохранить земельный участок, проклинала тот день, когда вступила в наследство, и искала юриста, который поможет ей договориться с банками реализовать квартиру, а остальное имущество сохранить.

Можно было попытаться достигнуть мирового соглашения, но я предложил вариант лучше подать на банкротство умершей матери.

Наш правопорядок предусматривает, что при получении наследства, наследник получает и долги, размер обязательств ограничен стоимостью наследства, но при этом наследник отвечает всем своим имуществом, исключение - единственное жилье и имущество, перечисленное в ст. 446 ГПК РФ.

Но, есть великолепный инструмент банкротство умершего.

На банкротство умершего могут подать наследники и кредиторы. При этом конкурсная масса (то что могут забрать и реализовать в счет долга) ограничена наследственной массой (имущество умершего), а жилье если оно единственное для наследника не подлежит реализации.

В сентябре прошлого года маму Анны признали банкротом, ввели процедуру реализации имущества, из имущества была только квартира, которая является для Анны единственным жильем.

Кстати, тот банк, по ходатайству которого были наложены аресты, пытался не допустить исключения из конкурсной массы жилья, ссылаясь на то, что на участке есть дом, а наследник умышлено не переводит его в статус жилого, чтобы искусственно создать для квартиры иммунитет единственного жилья.

Но отчет об оценке имущества, с фотографиями внутри дома, убедил судью, что это просто коробка и жить там нельзя.

И вот в прошлую пятницу суд завершил процедуру банкротства.

Долги "списаны", квартира, участок и машина останутся с Анной, ее мужем и их ребенком.

Всем спасибо и удачи. Будут вопросы зовите, если что-то срочное можно в Телеграм - @Helpuspb.

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

Судьи престижного винного конкурса Gilbert et Gaillard в результате обмана присудили золотую медаль этого года вину из супермаркета стоимостью 2,7 доллара. Они сочли его исключительным.

Эрик Бошман, когда-то названный лучшим сомелье Бельгии, и команда издания On nest pas des pigeons взяли самое дешевое вино из супермаркета, которое смогли найти, и зарегистрировали его на конкурсе.

Бутылку замаскировали под продукт премиум-класса, назвав ее Chateau Colombier и создав более привлекательную этикетку. Они также придумали историю вина, якобы произведенного из сортов винограда, произрастающих в Кот-де-Самбр и Маас.

Эксперты оценили богатый вкус с чистыми молодыми ароматами.

Источник

В ходе одного из процессов, были наложены аресты на земельный участок, машину Анны и ту самую квартиру.

Ко мне Анна пришла, когда по одному делу уже было решение, а по двум другим, назначены основные судебные заседания, на которых должны быть вынесены решения.

Расклад был такой: квартиру, как единственное жилье забрать не могут, продать ее нельзя, из-за запрета на регистрационные действия, участок и машину заберут приставы в счет долга, после чего Анна останется должна еще 2 000 000 рублей.

Анна очень хотела сохранить земельный участок, проклинала тот день, когда вступила в наследство, и искала юриста, который поможет ей договориться с банками реализовать квартиру, а остальное имущество сохранить.

Можно было попытаться достигнуть мирового соглашения, но я предложил вариант лучше подать на банкротство умершей матери.

Наш правопорядок предусматривает, что при получении наследства, наследник получает и долги, размер обязательств ограничен стоимостью наследства, но при этом наследник отвечает всем своим имуществом, исключение - единственное жилье и имущество, перечисленное в ст. 446 ГПК РФ.

Но, есть великолепный инструмент банкротство умершего.

На банкротство умершего могут подать наследники и кредиторы. При этом конкурсная масса (то что могут забрать и реализовать в счет долга) ограничена наследственной массой (имущество умершего), а жилье если оно единственное для наследника не подлежит реализации.

В сентябре прошлого года маму Анны признали банкротом, ввели процедуру реализации имущества, из имущества была только квартира, которая является для Анны единственным жильем.

Кстати, тот банк, по ходатайству которого были наложены аресты, пытался не допустить исключения из конкурсной массы жилья, ссылаясь на то, что на участке есть дом, а наследник умышлено не переводит его в статус жилого, чтобы искусственно создать для квартиры иммунитет единственного жилья.

Но отчет об оценке имущества, с фотографиями внутри дома, убедил судью, что это просто коробка и жить там нельзя.

И вот в прошлую пятницу суд завершил процедуру банкротства.

Долги "списаны", квартира, участок и машина останутся с Анной, ее мужем и их ребенком.

Всем спасибо и удачи. Будут вопросы зовите, если что-то срочное можно в Телеграм - @Helpuspb.

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

Судьи престижного винного конкурса Gilbert et Gaillard в результате обмана присудили золотую медаль этого года вину из супермаркета стоимостью 2,7 доллара. Они сочли его исключительным.

Эрик Бошман, когда-то названный лучшим сомелье Бельгии, и команда издания On nest pas des pigeons взяли самое дешевое вино из супермаркета, которое смогли найти, и зарегистрировали его на конкурсе.

Бутылку замаскировали под продукт премиум-класса, назвав ее Chateau Colombier и создав более привлекательную этикетку. Они также придумали историю вина, якобы произведенного из сортов винограда, произрастающих в Кот-де-Самбр и Маас.

Эксперты оценили богатый вкус с чистыми молодыми ароматами.

Источник

В ходе одного из процессов, были наложены аресты на земельный участок, машину Анны и ту самую квартиру.

Ко мне Анна пришла, когда по одному делу уже было решение, а по двум другим, назначены основные судебные заседания, на которых должны быть вынесены решения.

Расклад был такой: квартиру, как единственное жилье забрать не могут, продать ее нельзя, из-за запрета на регистрационные действия, участок и машину заберут приставы в счет долга, после чего Анна останется должна еще 2 000 000 рублей.

Анна очень хотела сохранить земельный участок, проклинала тот день, когда вступила в наследство, и искала юриста, который поможет ей договориться с банками реализовать квартиру, а остальное имущество сохранить.

Можно было попытаться достигнуть мирового соглашения, но я предложил вариант лучше подать на банкротство умершей матери.

Наш правопорядок предусматривает, что при получении наследства, наследник получает и долги, размер обязательств ограничен стоимостью наследства, но при этом наследник отвечает всем своим имуществом, исключение - единственное жилье и имущество, перечисленное в ст. 446 ГПК РФ.

Но, есть великолепный инструмент банкротство умершего.

На банкротство умершего могут подать наследники и кредиторы. При этом конкурсная масса (то что могут забрать и реализовать в счет долга) ограничена наследственной массой (имущество умершего), а жилье если оно единственное для наследника не подлежит реализации.

В сентябре прошлого года маму Анны признали банкротом, ввели процедуру реализации имущества, из имущества была только квартира, которая является для Анны единственным жильем.

Кстати, тот банк, по ходатайству которого были наложены аресты, пытался не допустить исключения из конкурсной массы жилья, ссылаясь на то, что на участке есть дом, а наследник умышлено не переводит его в статус жилого, чтобы искусственно создать для квартиры иммунитет единственного жилья.

Но отчет об оценке имущества, с фотографиями внутри дома, убедил судью, что это просто коробка и жить там нельзя.

И вот в прошлую пятницу суд завершил процедуру банкротства.

Долги "списаны", квартира, участок и машина останутся с Анной, ее мужем и их ребенком.

Всем спасибо и удачи. Будут вопросы зовите, если что-то срочное можно в Телеграм - @Helpuspb.

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

Судьи престижного винного конкурса Gilbert et Gaillard в результате обмана присудили золотую медаль этого года вину из супермаркета стоимостью 2,7 доллара. Они сочли его исключительным.

Эрик Бошман, когда-то названный лучшим сомелье Бельгии, и команда издания On nest pas des pigeons взяли самое дешевое вино из супермаркета, которое смогли найти, и зарегистрировали его на конкурсе.

Бутылку замаскировали под продукт премиум-класса, назвав ее Chateau Colombier и создав более привлекательную этикетку. Они также придумали историю вина, якобы произведенного из сортов винограда, произрастающих в Кот-де-Самбр и Маас.

Эксперты оценили богатый вкус с чистыми молодыми ароматами.

Источник

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

В ходе одного из процессов, были наложены аресты на земельный участок, машину Анны и ту самую квартиру.

Ко мне Анна пришла, когда по одному делу уже было решение, а по двум другим, назначены основные судебные заседания, на которых должны быть вынесены решения.

Расклад был такой: квартиру, как единственное жилье забрать не могут, продать ее нельзя, из-за запрета на регистрационные действия, участок и машину заберут приставы в счет долга, после чего Анна останется должна еще 2 000 000 рублей.

Анна очень хотела сохранить земельный участок, проклинала тот день, когда вступила в наследство, и искала юриста, который поможет ей договориться с банками реализовать квартиру, а остальное имущество сохранить.

Можно было попытаться достигнуть мирового соглашения, но я предложил вариант лучше подать на банкротство умершей матери.

Наш правопорядок предусматривает, что при получении наследства, наследник получает и долги, размер обязательств ограничен стоимостью наследства, но при этом наследник отвечает всем своим имуществом, исключение - единственное жилье и имущество, перечисленное в ст. 446 ГПК РФ.

Но, есть великолепный инструмент банкротство умершего.

На банкротство умершего могут подать наследники и кредиторы. При этом конкурсная масса (то что могут забрать и реализовать в счет долга) ограничена наследственной массой (имущество умершего), а жилье если оно единственное для наследника не подлежит реализации.

В сентябре прошлого года маму Анны признали банкротом, ввели процедуру реализации имущества, из имущества была только квартира, которая является для Анны единственным жильем.

Кстати, тот банк, по ходатайству которого были наложены аресты, пытался не допустить исключения из конкурсной массы жилья, ссылаясь на то, что на участке есть дом, а наследник умышлено не переводит его в статус жилого, чтобы искусственно создать для квартиры иммунитет единственного жилья.

Но отчет об оценке имущества, с фотографиями внутри дома, убедил судью, что это просто коробка и жить там нельзя.

И вот в прошлую пятницу суд завершил процедуру банкротства.

Долги "списаны", квартира, участок и машина останутся с Анной, ее мужем и их ребенком.

Всем спасибо и удачи. Будут вопросы зовите, если что-то срочное можно в Телеграм - @Helpuspb.

Судьи престижного винного конкурса Gilbert et Gaillard в результате обмана присудили золотую медаль этого года вину из супермаркета стоимостью 2,7 доллара. Они сочли его исключительным.

Эрик Бошман, когда-то названный лучшим сомелье Бельгии, и команда издания On nest pas des pigeons взяли самое дешевое вино из супермаркета, которое смогли найти, и зарегистрировали его на конкурсе.

Бутылку замаскировали под продукт премиум-класса, назвав ее Chateau Colombier и создав более привлекательную этикетку. Они также придумали историю вина, якобы произведенного из сортов винограда, произрастающих в Кот-де-Самбр и Маас.

Эксперты оценили богатый вкус с чистыми молодыми ароматами.

Источник

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

В ходе одного из процессов, были наложены аресты на земельный участок, машину Анны и ту самую квартиру.

Ко мне Анна пришла, когда по одному делу уже было решение, а по двум другим, назначены основные судебные заседания, на которых должны быть вынесены решения.

Расклад был такой: квартиру, как единственное жилье забрать не могут, продать ее нельзя, из-за запрета на регистрационные действия, участок и машину заберут приставы в счет долга, после чего Анна останется должна еще 2 000 000 рублей.

Анна очень хотела сохранить земельный участок, проклинала тот день, когда вступила в наследство, и искала юриста, который поможет ей договориться с банками реализовать квартиру, а остальное имущество сохранить.

Можно было попытаться достигнуть мирового соглашения, но я предложил вариант лучше подать на банкротство умершей матери.

Наш правопорядок предусматривает, что при получении наследства, наследник получает и долги, размер обязательств ограничен стоимостью наследства, но при этом наследник отвечает всем своим имуществом, исключение - единственное жилье и имущество, перечисленное в ст. 446 ГПК РФ.

Но, есть великолепный инструмент банкротство умершего.

На банкротство умершего могут подать наследники и кредиторы. При этом конкурсная масса (то что могут забрать и реализовать в счет долга) ограничена наследственной массой (имущество умершего), а жилье если оно единственное для наследника не подлежит реализации.

В сентябре прошлого года маму Анны признали банкротом, ввели процедуру реализации имущества, из имущества была только квартира, которая является для Анны единственным жильем.

Кстати, тот банк, по ходатайству которого были наложены аресты, пытался не допустить исключения из конкурсной массы жилья, ссылаясь на то, что на участке есть дом, а наследник умышлено не переводит его в статус жилого, чтобы искусственно создать для квартиры иммунитет единственного жилья.

Но отчет об оценке имущества, с фотографиями внутри дома, убедил судью, что это просто коробка и жить там нельзя.

И вот в прошлую пятницу суд завершил процедуру банкротства.

Долги "списаны", квартира, участок и машина останутся с Анной, ее мужем и их ребенком.

Всем спасибо и удачи. Будут вопросы зовите, если что-то срочное можно в Телеграм - @Helpuspb.

Судьи престижного винного конкурса Gilbert et Gaillard в результате обмана присудили золотую медаль этого года вину из супермаркета стоимостью 2,7 доллара. Они сочли его исключительным.

Эрик Бошман, когда-то названный лучшим сомелье Бельгии, и команда издания On nest pas des pigeons взяли самое дешевое вино из супермаркета, которое смогли найти, и зарегистрировали его на конкурсе.

Бутылку замаскировали под продукт премиум-класса, назвав ее Chateau Colombier и создав более привлекательную этикетку. Они также придумали историю вина, якобы произведенного из сортов винограда, произрастающих в Кот-де-Самбр и Маас.

Эксперты оценили богатый вкус с чистыми молодыми ароматами.

Источник

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

В ходе одного из процессов, были наложены аресты на земельный участок, машину Анны и ту самую квартиру.

Ко мне Анна пришла, когда по одному делу уже было решение, а по двум другим, назначены основные судебные заседания, на которых должны быть вынесены решения.

Расклад был такой: квартиру, как единственное жилье забрать не могут, продать ее нельзя, из-за запрета на регистрационные действия, участок и машину заберут приставы в счет долга, после чего Анна останется должна еще 2 000 000 рублей.

Анна очень хотела сохранить земельный участок, проклинала тот день, когда вступила в наследство, и искала юриста, который поможет ей договориться с банками реализовать квартиру, а остальное имущество сохранить.

Можно было попытаться достигнуть мирового соглашения, но я предложил вариант лучше подать на банкротство умершей матери.

Наш правопорядок предусматривает, что при получении наследства, наследник получает и долги, размер обязательств ограничен стоимостью наследства, но при этом наследник отвечает всем своим имуществом, исключение - единственное жилье и имущество, перечисленное в ст. 446 ГПК РФ.

Но, есть великолепный инструмент банкротство умершего.

На банкротство умершего могут подать наследники и кредиторы. При этом конкурсная масса (то что могут забрать и реализовать в счет долга) ограничена наследственной массой (имущество умершего), а жилье если оно единственное для наследника не подлежит реализации.

В сентябре прошлого года маму Анны признали банкротом, ввели процедуру реализации имущества, из имущества была только квартира, которая является для Анны единственным жильем.

Кстати, тот банк, по ходатайству которого были наложены аресты, пытался не допустить исключения из конкурсной массы жилья, ссылаясь на то, что на участке есть дом, а наследник умышлено не переводит его в статус жилого, чтобы искусственно создать для квартиры иммунитет единственного жилья.

Но отчет об оценке имущества, с фотографиями внутри дома, убедил судью, что это просто коробка и жить там нельзя.

И вот в прошлую пятницу суд завершил процедуру банкротства.

Долги "списаны", квартира, участок и машина останутся с Анной, ее мужем и их ребенком.

Всем спасибо и удачи. Будут вопросы зовите, если что-то срочное можно в Телеграм - @Helpuspb.

Судьи престижного винного конкурса Gilbert et Gaillard в результате обмана присудили золотую медаль этого года вину из супермаркета стоимостью 2,7 доллара. Они сочли его исключительным.

Эрик Бошман, когда-то названный лучшим сомелье Бельгии, и команда издания On nest pas des pigeons взяли самое дешевое вино из супермаркета, которое смогли найти, и зарегистрировали его на конкурсе.

Бутылку замаскировали под продукт премиум-класса, назвав ее Chateau Colombier и создав более привлекательную этикетку. Они также придумали историю вина, якобы произведенного из сортов винограда, произрастающих в Кот-де-Самбр и Маас.

Эксперты оценили богатый вкус с чистыми молодыми ароматами.

Источник

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

В ходе одного из процессов, были наложены аресты на земельный участок, машину Анны и ту самую квартиру.

Ко мне Анна пришла, когда по одному делу уже было решение, а по двум другим, назначены основные судебные заседания, на которых должны быть вынесены решения.

Расклад был такой: квартиру, как единственное жилье забрать не могут, продать ее нельзя, из-за запрета на регистрационные действия, участок и машину заберут приставы в счет долга, после чего Анна останется должна еще 2 000 000 рублей.

Анна очень хотела сохранить земельный участок, проклинала тот день, когда вступила в наследство, и искала юриста, который поможет ей договориться с банками реализовать квартиру, а остальное имущество сохранить.

Можно было попытаться достигнуть мирового соглашения, но я предложил вариант лучше подать на банкротство умершей матери.

Наш правопорядок предусматривает, что при получении наследства, наследник получает и долги, размер обязательств ограничен стоимостью наследства, но при этом наследник отвечает всем своим имуществом, исключение - единственное жилье и имущество, перечисленное в ст. 446 ГПК РФ.

Но, есть великолепный инструмент банкротство умершего.

На банкротство умершего могут подать наследники и кредиторы. При этом конкурсная масса (то что могут забрать и реализовать в счет долга) ограничена наследственной массой (имущество умершего), а жилье если оно единственное для наследника не подлежит реализации.

В сентябре прошлого года маму Анны признали банкротом, ввели процедуру реализации имущества, из имущества была только квартира, которая является для Анны единственным жильем.

Кстати, тот банк, по ходатайству которого были наложены аресты, пытался не допустить исключения из конкурсной массы жилья, ссылаясь на то, что на участке есть дом, а наследник умышлено не переводит его в статус жилого, чтобы искусственно создать для квартиры иммунитет единственного жилья.

Но отчет об оценке имущества, с фотографиями внутри дома, убедил судью, что это просто коробка и жить там нельзя.

И вот в прошлую пятницу суд завершил процедуру банкротства.

Долги "списаны", квартира, участок и машина останутся с Анной, ее мужем и их ребенком.

Всем спасибо и удачи. Будут вопросы зовите, если что-то срочное можно в Телеграм - @Helpuspb.

Судьи престижного винного конкурса Gilbert et Gaillard в результате обмана присудили золотую медаль этого года вину из супермаркета стоимостью 2,7 доллара. Они сочли его исключительным.

Эрик Бошман, когда-то названный лучшим сомелье Бельгии, и команда издания On nest pas des pigeons взяли самое дешевое вино из супермаркета, которое смогли найти, и зарегистрировали его на конкурсе.

Бутылку замаскировали под продукт премиум-класса, назвав ее Chateau Colombier и создав более привлекательную этикетку. Они также придумали историю вина, якобы произведенного из сортов винограда, произрастающих в Кот-де-Самбр и Маас.

Эксперты оценили богатый вкус с чистыми молодыми ароматами.

Источник

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

В ходе одного из процессов, были наложены аресты на земельный участок, машину Анны и ту самую квартиру.

Ко мне Анна пришла, когда по одному делу уже было решение, а по двум другим, назначены основные судебные заседания, на которых должны быть вынесены решения.

Расклад был такой: квартиру, как единственное жилье забрать не могут, продать ее нельзя, из-за запрета на регистрационные действия, участок и машину заберут приставы в счет долга, после чего Анна останется должна еще 2 000 000 рублей.

Анна очень хотела сохранить земельный участок, проклинала тот день, когда вступила в наследство, и искала юриста, который поможет ей договориться с банками реализовать квартиру, а остальное имущество сохранить.

Можно было попытаться достигнуть мирового соглашения, но я предложил вариант лучше подать на банкротство умершей матери.

Наш правопорядок предусматривает, что при получении наследства, наследник получает и долги, размер обязательств ограничен стоимостью наследства, но при этом наследник отвечает всем своим имуществом, исключение - единственное жилье и имущество, перечисленное в ст. 446 ГПК РФ.

Но, есть великолепный инструмент банкротство умершего.

На банкротство умершего могут подать наследники и кредиторы. При этом конкурсная масса (то что могут забрать и реализовать в счет долга) ограничена наследственной массой (имущество умершего), а жилье если оно единственное для наследника не подлежит реализации.

В сентябре прошлого года маму Анны признали банкротом, ввели процедуру реализации имущества, из имущества была только квартира, которая является для Анны единственным жильем.

Кстати, тот банк, по ходатайству которого были наложены аресты, пытался не допустить исключения из конкурсной массы жилья, ссылаясь на то, что на участке есть дом, а наследник умышлено не переводит его в статус жилого, чтобы искусственно создать для квартиры иммунитет единственного жилья.

Но отчет об оценке имущества, с фотографиями внутри дома, убедил судью, что это просто коробка и жить там нельзя.

И вот в прошлую пятницу суд завершил процедуру банкротства.

Долги "списаны", квартира, участок и машина останутся с Анной, ее мужем и их ребенком.

Всем спасибо и удачи. Будут вопросы зовите, если что-то срочное можно в Телеграм - @Helpuspb.

Судьи престижного винного конкурса Gilbert et Gaillard в результате обмана присудили золотую медаль этого года вину из супермаркета стоимостью 2,7 доллара. Они сочли его исключительным.

Эрик Бошман, когда-то названный лучшим сомелье Бельгии, и команда издания On nest pas des pigeons взяли самое дешевое вино из супермаркета, которое смогли найти, и зарегистрировали его на конкурсе.

Бутылку замаскировали под продукт премиум-класса, назвав ее Chateau Colombier и создав более привлекательную этикетку. Они также придумали историю вина, якобы произведенного из сортов винограда, произрастающих в Кот-де-Самбр и Маас.

Эксперты оценили богатый вкус с чистыми молодыми ароматами.

Источник

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

Судьи престижного винного конкурса Gilbert et Gaillard в результате обмана присудили золотую медаль этого года вину из супермаркета стоимостью 2,7 доллара. Они сочли его исключительным.

Эрик Бошман, когда-то названный лучшим сомелье Бельгии, и команда издания On nest pas des pigeons взяли самое дешевое вино из супермаркета, которое смогли найти, и зарегистрировали его на конкурсе.

Бутылку замаскировали под продукт премиум-класса, назвав ее Chateau Colombier и создав более привлекательную этикетку. Они также придумали историю вина, якобы произведенного из сортов винограда, произрастающих в Кот-де-Самбр и Маас.

Эксперты оценили богатый вкус с чистыми молодыми ароматами.

Источник

Далее с чужих слов. В драку вмешивается вышеупомянутый гей. И вмешивается крайне эффективно, от слова совсем. Он один уработал всех пятерых "гостей" пара из которых бросались на него с ножами.

Уже позже, после всей истории, я узнал что он бывший ВДВ-ник и с детства активно занимался всякими единоборствами и боксами и борьбой, и фехтованием, и стрельбой. парапланеризмом, конкуром и выездкой,
Воевал в Чечне. Да что там, у него даже краповый берет был и пара медалей с войны.

Уважуха таким мужикам

Недавно ведущий (бывший?) Первого канала пожалел россиянок, чьи мужья носят хлопковые носки за 300 рублей и не знают о подставках для мячика в гольфе.

Сам звезда носит шёлковые носки за 6000, и об этом он тоже сам рассказал.

До недавнего времени Дмитрий Дибров был штатным ведущим первого канала и получал зарплату по разным источникам от 3,5 до 4 миллионов в месяц.

А первый канал на протяжении многих лет был убыточным, кажется вышел в плюс в 2020 году, чем удивил всех, до этого многие годы терпел многомиллиардные убытки.

В связи с чем вопрос: насколько экономически обусловлены вот такие зарплаты настолько неумных, неумеющих в пиар, непонимающих, где что можно сказать, а где бы лучше и промолчать, так называемых тележурналистов?

Кто там считает рентабельность?

И ведь вся эта дурь про жалость к носящим хлопковые носки и прочее это ведь от безделья и неуместных излишеств (зажратости, если начистоту).

Есть ведь настоящие тележурналисты, есть блогеры, которые реально работают, роются в материалах, ищут факты, например те же Евгений Баженов или Евгений из Утопия шоу. Они занимаются своим делом, они готовят сценарии, сцены, думают, как снять, как смонтировать им просто некогда нести всякую дичь!

А тут человек, который выходит в шёлковых носках и читает с телесуфлёра, его голова, очевидно, занята не работой, но он внезапно считается настолько ценным!

За деньги, на порядок (в десять раз) меньшие можно нанять хоть тамаду со свадьбы, который точно так же выйдет и проведёт и Кто хочет стать миллионером? и Поле чудес в придачу. И ещё конкурс с карандашом и бутылкой. И спасибо скажет.

И на рейтинге это никак не скажется сдаётся мне, там что показывают в прайм-тайм, то и смотрят. Ну, те, кто это вообще смотрит.

И вот вопрос: кто и как на Первом канале считает рентабельность? Вопрос не праздный, ведь его дотируют из госбюджета, а стало быть, это отнюдь не чужой карман.

Пруф

Китайские соратники продолжают активно помогать организовывать поставки: новая партия дронов для наших бойцов в пути.

Ты знаешь, что мы не любим нацистов, передай дроны фронту! Китайско-российская дружба длится вечно, победа будет за нами! заявил китаец по имени Лонг.

Спасибо тебе и твоим братьям, Лонг!

Я отыскал на столе пачку кубинских сигарет. Какое у меня может быть дело к Нине? Просто хотелось узнать, дома ли она.

Я позвонил Нине.

Нина?
Нет, Вадим Николаевич, ответила Нина. Вы опять ошиблись. Вы какой номер набираете?
149-40-89.
А у меня Арбат один тридцать два пять три.
Конечно, сказал я. Арбат это четыре?
Арбат это Г.
Ничего общего, пробормотал я. Постараюсь к вам больше не попадать. Где-то заклинило.

Я повесил трубку.

Надо подождать. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. Двадцать два часа ровно, ответила женщина по телефону 100. Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, то она набирает номер 100, когда ей скучно, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает и слушает ее голос.

Я позвонил Нине.

Это опять вы, Вадим Николаевич? отозвалась Нина молодым голосом.
Да, сказал я. Видно, наши телефоны соединились намертво. Я очень тщательно набирал номер, который мне нужен.
У вас важное дело к Нине?
Нет, я просто хотел узнать, дома ли она.
Я понимаю, ревнуете, предположила Нина.
Вы смешной человек, произнес я. Сколько вам лет, Нина?
Тринадцать. А вам?
Больше сорока. Между нами толстенная стена из кирпичей.
И каждый кирпич это месяц, правда?
Даже один день может быть кирпичом.
Да, вздохнула Нина, А если бы вам было тринадцать лет или даже пятнадцать, мы могли бы познакомиться. Я бы сказала: приезжайте завтра вечером к памятнику Пушкину. Я вас буду ждать в семь часов ровно. И мы бы друг друга не узнали. Вы где встречаетесь с Ниной?
Мы как-то встречались у России.
Где?
У кинотеатра Россия.
Не знаю.
Ну, на Пушкинской.
Все равно почему-то не знаю. Вы, наверное, шутите. Я хорошо знаю Пушкинскую площадь.
Не важно, сказал я.
Почему?
Это давно было.
Когда?
Почему-то она упорно продолжала разговор.
Ладно, ложись спать, девочка. Завтра в школу.
Вы со мной заговорили как с ребенком. Сами, если хотите, ложитесь спать с семи часов. До свидания. И больше не звоните своей Нине. А то опять ко мне попадете. И разбудите меня, маленькую девочку.

Я повесил трубку. Потом включил телевизор и узнал о том, что луноход прошел за смену 337 метров. Луноход занимался делом, а я бездельничал.

Я так и знала, что вы еще раз позвоните, сказала Нина, подойдя к телефону. Только не вешайте трубку. Мне, честное слово, очень скучно.
Ладно, согласился я. Давайте разговаривать. А почему вы так поздно не спите?
Сейчас октябрь, стемнело. И вам кажется, что уже ночь.
Теперь ваша очередь шутить? спросил я.
Нет, я не шучу.

Мы помолчали немного, я надеялся, что она сейчас скажет до свидания. Но она вдруг спросила:
А вы ужинали?
Не помню, сказал я искренне.
Значит, не голодный. А я голодная.
А что, дома есть нечего?
Нечего! подтвердила Нина. Хоть шаром покати. Смешно, да?
Хотите, я пошурую в холодильнике, посмотрю, что там есть?
У вас есть холодильник?
Старый, ответил я. Север.
А если найдете, что потом?
Я схвачу такси и подвезу вам. А вы спуститесь к подъезду и возьмете.
А вы далеко живете? Я на Сивцевом Вражке.
А я на Мосфильмовской. У Ленинских гор. За университетом.
Опять не знаю.
Ну, сейчас перенесу телефон на кухню, и мы с вами посмотрим.
Я прошел на кухню, и провод тянулся за мной, как змея.
Итак, сказал я, открываем холодильник.
А вы можете телефон носить с собой? Никогда не слышала о таком.
Конечно, могу. Значит, так Вот яйца, неинтересно.
Яйца?
Ага. Куриные. Вот, хотите, принесу курицу? Нет, она французская, мороженая. Лучше марокканские сардины. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите?
Да, ответила Нина совсем тихо. Зачем вы так шутите? Я сначала хотела засмеяться, а потом мне стало грустно.
Это еще почему?
Нет, вы же знаете.
Что я знаю?
Знаете, настаивала Нина. Скажите, а у вас есть красная икра?
Нет, признался я. Зато есть филе палтуса.
Я все поняла.
Что поняла?
Что вы тоже голодный. А что у вас из окна видно?
Из окна? Копировальная фабрика. Много девушек выходит из проходной. И еще виден Мосфильм. И электричка.
Вот вы и врете!
Нельзя так со старшими разговаривать, отозвался я. Я не могу врать. Я могу ошибаться.
Вы ошиблись в том, что видите электричку. Ее нельзя увидеть.
Что же она, невидимая, что ли?
Да вы вообще из окна не выглядывали. У вас в кухне свет горит?
Конечно.
Если вы смотрите в окно, то откинули затемнение. А если откинули затемнение, то потушили свет.
Зачем же мне затемнение? Война, что ли?
Ой-ой-ой! Как же можно так завираться? А что же, мир, что ли?
Ну, я понимаю, Вьетнам, Ближний Восток Я не об этом.
И я не об этом Постойте, а вы инвалид?
К счастью, нет.
У вас бронь?
Какая бронь?
А почему вы тогда не на фронте?

Вот тут я в первый раз заподозрил неладное. Девочка меня вроде бы разыгрывала. Но делала это так обыкновенно и серьезно, что чуть было меня не испугала.

На каком я должен быть фронте, Нина?
На самом обыкновенном. Где все. Где папа. На фронте с немцами. А вы так странно разговариваете. Может быть, вы не врете о курице и яйцах?
Не вру, признался я. И никакого фронта нет.
Перестаньте! почти крикнула Нина. Мне было сначала интересно и весело. А теперь стало как-то не так. Как будто вы не притворяетесь, а говорите правду. Мне даже страшно стало. У нас печка почти не греет. Дров мало. И темно. И мне одной сидеть ой как не хочется.
И тут же она резко и как-то сердито повторила вопрос:
Вы почему не на фронте?
На каком я могу быть фронте? Какой может быть фронт в семьдесят втором году?!
Вы меня разыгрываете?

Голос опять сменил тон, был он недоверчив, был он маленьким, три вершка от пола. И невероятная, забытая картинка возникла перед глазами мне тоже было двенадцать лет. И в комнате стояла буржуйка. И я сижу на диване, подобрав ноги. И курица кажется нереальной, сказочной птицей, которую едят только в романах

Нина, сказал я, какой сейчас год?
Сорок второй, ответила Нина.

И я уже складывал в голове ломтики несообразностей в ее словах. Она не знает кинотеатра Россия. И номер телефона из шести цифр. И затемнение

Она верила в то, что говорила. Может, она сорокалетняя женщина, заболела еще тогда, девочкой, и ей кажется, что она осталась там, где война?

Послушайте, сказал я спокойно, Сегодня двадцать третье декабря 1972 года. Война кончилась двадцать семь лет назад. Вы это знаете?
Я знаю, что вы не привезете мне курицу. Надо было догадаться, что французских кур не бывает.
Почему?
Во Франции немцы.
Во Франции давным-давно нет никаких немцев. Только если туристы. Но немецкие туристы бывают и у нас.
Как так? Кто их пускает? Вы не вздумайте сказать, что фрицы нас победят! Вы вредитель или шпион?
Нет, я работаю в Совете Экономической Взаимопомощи.
Вы лучше расскажите мне, как будет потом. Придумайте что хотите, только чтобы было хорошо. Пожалуйста.

И я не стал больше спорить. Как объяснить это? Я опять представил себе, как сижу в этом самом сорок втором году, как мне хочется узнать, когда наши возьмут Берлин и повесят Гитлера.
Мы победим фашистов 9 мая 1945 года.
Не может быть! Очень долго ждать.
Слушай, Нина, и не перебивай. Даже будет такая медаль За взятие Берлина. А Гитлер покончит с собой. Он примет яд. И даст его Еве Браун. А потом эсэсовцы вынесут его тело во двор и сожгут.

Я рассказывал это себе. И чуть было не потерял доверия, когда сказал, что Сталин умрет. Но я потом вернул ее веру, поведав о Юрии Гагарине. И даже насмешил Нину, рассказав о том, что женщины будут носить брюки-клеш и совсем короткие юбки. Я потерял чувство реальности. Девочка Нина и мальчишка Вадик сидели передо мной на диване и слушали. Только они были голодные как черти. И дела у Вадика обстояли даже хуже, чем у Нины: хлебную карточку он потерял она, конечно, свалилась в подвал, когда он бросил на решетку пальто, собираясь погонять в футбол.

Я рассказал, как войти во двор под арку и где в глубине двора есть подвал, закрытый решеткой. И там точно лежит хлебная карточка.

Какой ужас! сказала Нина. Я бы этого не пережила. Надо сейчас же ее отыскать. Сделайте это.

Она тоже вошла во вкус игры, и где-то реальность ушла, и уже ни она, ни я не понимали, в каком году мы находимся.

Я не могу найти карточку, объяснил я. Прошло много лет. Но если сможешь, зайди туда, подвал должен быть открыт.

И в этот момент нас разъединили.

Что-то затрещало в трубке, женский голос произнес:
Это 143-18-15? Вас вызывает Орджоникидзе.

И короткие гудки.

Я сразу же набрал снова Нинин номер. Мне нужно было извиниться. Нужно было посмеяться вместе с девочкой. Ведь получилась, в общем, чепуха

Да, сказал голос Нины. Другой Нины. Это ты, Вадим? Что, тебе не спится?
Извини, сказал я. Мне другая Нина нужна.
Что?

Я повесил трубку и снова набрал номер.

Ты с ума сошел? спросила Нина. Ты пил?
Извини, сказал я и снова бросил трубку.

Взрослая Нина позвонила мне сама.

Я весь вечер сидела дома, сказала она. Думала, ты позвонишь, объяснишь, почему ты вчера так вел себя. Но ты, видно, совсем сошел с ума.
Наверное, согласился я. Мне не хотелось рассказывать ей о длинных разговорах с другой Ниной.
Какая еще другая Нина? спросила она. Это образ? Ты хочешь видеть меня иной?
Спокойной ночи, Ниночка, сказал я. Завтра все объясню.

На следующий день утром я поехал к маме. И сказал, что разберу антресоли. Копался часа полтора в старых журналах, учебниках и отыскал телефонную книгу за 1950 год. Книга была настолько знакома, что казалось странным, как я мог ее забыть. И стало чуть стыдно, как перед честно отслужившим костюмом, который отдают старьевщику на верную смерть.

Я нашел этот телефон и адрес. Записан он был на Фролову К.Г.

Согласен, я занимался чепухой. Искал то, чего и быть не могло. Но вполне допускаю, что процентов десять вполне нормальных людей, окажись они на моем месте, сделали бы то же самое. И я поехал на Сивцев Вражек.

Новые жильцы в квартире не знали, куда уехали Фроловы. Да и жили ли они здесь?

Уже стемнело. Я хотел было уйти, но позвонил в дверь рядом.
Скажите, Фролова Нина Сергеевна ваша соседка?
Парень с дымящимся паяльником в руке, ответил равнодушно:
Они уехали на Север. И Нина Сергеевна, и муж ее.

Я извинился, начал спускаться по лестнице.

Погодите, сказал парень. Мать что-то сказать хочет.

Мать его тут же появилась в дверях, запахивая халат.

А вы кем ей будете?
Так просто. ответил я. Знакомый.
Не Вадим Николаевич?
Вадим Николаевич.
Чуть было вас не упустила! Она бы мне никогда этого не простила. Нина так и сказала: не прощу. Она сказала, что вы в декабре придете.

Женщина стояла в дверях, глядела на меня, словно ждала, что я сейчас открою какую-то тайну, расскажу ей о неудачной любви... Потом достала письмо из кармана халата.

Дорогой Вадим Николаевич!
Я, конечно, знаю, что вы не придете. Да и как можно верить детским мечтам, которые и себе самой уже кажутся только мечтами. Но ведь хлебная карточка была в том самом подвале, о котором вы успели мне сказать

Кир Булычёв, "Можно попросить Нину?"

Я извиняюсь перед Русским народом

ФСБ поймали нахала, который оскорбил Христиан и Русский народ.

Примечательно что его пытались задержать сначала ДПС, но он их избил и скрылся.

Возбуждено уголовное дело.

Их друга доставили в реанимацию, а тот очухался и начал дебоширить. Борзые ребята пытались прорваться в реанимационный блок, но им препятствовали врачи. Тогда они закатили скандал.

Все стандартно .

Пруф

Китайские соратники продолжают активно помогать организовывать поставки: новая партия дронов для наших бойцов в пути.

Ты знаешь, что мы не любим нацистов, передай дроны фронту! Китайско-российская дружба длится вечно, победа будет за нами! заявил китаец по имени Лонг.

Спасибо тебе и твоим братьям, Лонг!

Я отыскал на столе пачку кубинских сигарет. Какое у меня может быть дело к Нине? Просто хотелось узнать, дома ли она.

Я позвонил Нине.

Нина?
Нет, Вадим Николаевич, ответила Нина. Вы опять ошиблись. Вы какой номер набираете?
149-40-89.
А у меня Арбат один тридцать два пять три.
Конечно, сказал я. Арбат это четыре?
Арбат это Г.
Ничего общего, пробормотал я. Постараюсь к вам больше не попадать. Где-то заклинило.

Я повесил трубку.

Надо подождать. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. Двадцать два часа ровно, ответила женщина по телефону 100. Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, то она набирает номер 100, когда ей скучно, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает и слушает ее голос.

Я позвонил Нине.

Это опять вы, Вадим Николаевич? отозвалась Нина молодым голосом.
Да, сказал я. Видно, наши телефоны соединились намертво. Я очень тщательно набирал номер, который мне нужен.
У вас важное дело к Нине?
Нет, я просто хотел узнать, дома ли она.
Я понимаю, ревнуете, предположила Нина.
Вы смешной человек, произнес я. Сколько вам лет, Нина?
Тринадцать. А вам?
Больше сорока. Между нами толстенная стена из кирпичей.
И каждый кирпич это месяц, правда?
Даже один день может быть кирпичом.
Да, вздохнула Нина, А если бы вам было тринадцать лет или даже пятнадцать, мы могли бы познакомиться. Я бы сказала: приезжайте завтра вечером к памятнику Пушкину. Я вас буду ждать в семь часов ровно. И мы бы друг друга не узнали. Вы где встречаетесь с Ниной?
Мы как-то встречались у России.
Где?
У кинотеатра Россия.
Не знаю.
Ну, на Пушкинской.
Все равно почему-то не знаю. Вы, наверное, шутите. Я хорошо знаю Пушкинскую площадь.
Не важно, сказал я.
Почему?
Это давно было.
Когда?
Почему-то она упорно продолжала разговор.
Ладно, ложись спать, девочка. Завтра в школу.
Вы со мной заговорили как с ребенком. Сами, если хотите, ложитесь спать с семи часов. До свидания. И больше не звоните своей Нине. А то опять ко мне попадете. И разбудите меня, маленькую девочку.

Я повесил трубку. Потом включил телевизор и узнал о том, что луноход прошел за смену 337 метров. Луноход занимался делом, а я бездельничал.

Я так и знала, что вы еще раз позвоните, сказала Нина, подойдя к телефону. Только не вешайте трубку. Мне, честное слово, очень скучно.
Ладно, согласился я. Давайте разговаривать. А почему вы так поздно не спите?
Сейчас октябрь, стемнело. И вам кажется, что уже ночь.
Теперь ваша очередь шутить? спросил я.
Нет, я не шучу.

Мы помолчали немного, я надеялся, что она сейчас скажет до свидания. Но она вдруг спросила:
А вы ужинали?
Не помню, сказал я искренне.
Значит, не голодный. А я голодная.
А что, дома есть нечего?
Нечего! подтвердила Нина. Хоть шаром покати. Смешно, да?
Хотите, я пошурую в холодильнике, посмотрю, что там есть?
У вас есть холодильник?
Старый, ответил я. Север.
А если найдете, что потом?
Я схвачу такси и подвезу вам. А вы спуститесь к подъезду и возьмете.
А вы далеко живете? Я на Сивцевом Вражке.
А я на Мосфильмовской. У Ленинских гор. За университетом.
Опять не знаю.
Ну, сейчас перенесу телефон на кухню, и мы с вами посмотрим.
Я прошел на кухню, и провод тянулся за мной, как змея.
Итак, сказал я, открываем холодильник.
А вы можете телефон носить с собой? Никогда не слышала о таком.
Конечно, могу. Значит, так Вот яйца, неинтересно.
Яйца?
Ага. Куриные. Вот, хотите, принесу курицу? Нет, она французская, мороженая. Лучше марокканские сардины. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите?
Да, ответила Нина совсем тихо. Зачем вы так шутите? Я сначала хотела засмеяться, а потом мне стало грустно.
Это еще почему?
Нет, вы же знаете.
Что я знаю?
Знаете, настаивала Нина. Скажите, а у вас есть красная икра?
Нет, признался я. Зато есть филе палтуса.
Я все поняла.
Что поняла?
Что вы тоже голодный. А что у вас из окна видно?
Из окна? Копировальная фабрика. Много девушек выходит из проходной. И еще виден Мосфильм. И электричка.
Вот вы и врете!
Нельзя так со старшими разговаривать, отозвался я. Я не могу врать. Я могу ошибаться.
Вы ошиблись в том, что видите электричку. Ее нельзя увидеть.
Что же она, невидимая, что ли?
Да вы вообще из окна не выглядывали. У вас в кухне свет горит?
Конечно.
Если вы смотрите в окно, то откинули затемнение. А если откинули затемнение, то потушили свет.
Зачем же мне затемнение? Война, что ли?
Ой-ой-ой! Как же можно так завираться? А что же, мир, что ли?
Ну, я понимаю, Вьетнам, Ближний Восток Я не об этом.
И я не об этом Постойте, а вы инвалид?
К счастью, нет.
У вас бронь?
Какая бронь?
А почему вы тогда не на фронте?

Вот тут я в первый раз заподозрил неладное. Девочка меня вроде бы разыгрывала. Но делала это так обыкновенно и серьезно, что чуть было меня не испугала.

На каком я должен быть фронте, Нина?
На самом обыкновенном. Где все. Где папа. На фронте с немцами. А вы так странно разговариваете. Может быть, вы не врете о курице и яйцах?
Не вру, признался я. И никакого фронта нет.
Перестаньте! почти крикнула Нина. Мне было сначала интересно и весело. А теперь стало как-то не так. Как будто вы не притворяетесь, а говорите правду. Мне даже страшно стало. У нас печка почти не греет. Дров мало. И темно. И мне одной сидеть ой как не хочется.
И тут же она резко и как-то сердито повторила вопрос:
Вы почему не на фронте?
На каком я могу быть фронте? Какой может быть фронт в семьдесят втором году?!
Вы меня разыгрываете?

Голос опять сменил тон, был он недоверчив, был он маленьким, три вершка от пола. И невероятная, забытая картинка возникла перед глазами мне тоже было двенадцать лет. И в комнате стояла буржуйка. И я сижу на диване, подобрав ноги. И курица кажется нереальной, сказочной птицей, которую едят только в романах

Нина, сказал я, какой сейчас год?
Сорок второй, ответила Нина.

И я уже складывал в голове ломтики несообразностей в ее словах. Она не знает кинотеатра Россия. И номер телефона из шести цифр. И затемнение

Она верила в то, что говорила. Может, она сорокалетняя женщина, заболела еще тогда, девочкой, и ей кажется, что она осталась там, где война?

Послушайте, сказал я спокойно, Сегодня двадцать третье декабря 1972 года. Война кончилась двадцать семь лет назад. Вы это знаете?
Я знаю, что вы не привезете мне курицу. Надо было догадаться, что французских кур не бывает.
Почему?
Во Франции немцы.
Во Франции давным-давно нет никаких немцев. Только если туристы. Но немецкие туристы бывают и у нас.
Как так? Кто их пускает? Вы не вздумайте сказать, что фрицы нас победят! Вы вредитель или шпион?
Нет, я работаю в Совете Экономической Взаимопомощи.
Вы лучше расскажите мне, как будет потом. Придумайте что хотите, только чтобы было хорошо. Пожалуйста.

И я не стал больше спорить. Как объяснить это? Я опять представил себе, как сижу в этом самом сорок втором году, как мне хочется узнать, когда наши возьмут Берлин и повесят Гитлера.
Мы победим фашистов 9 мая 1945 года.
Не может быть! Очень долго ждать.
Слушай, Нина, и не перебивай. Даже будет такая медаль За взятие Берлина. А Гитлер покончит с собой. Он примет яд. И даст его Еве Браун. А потом эсэсовцы вынесут его тело во двор и сожгут.

Я рассказывал это себе. И чуть было не потерял доверия, когда сказал, что Сталин умрет. Но я потом вернул ее веру, поведав о Юрии Гагарине. И даже насмешил Нину, рассказав о том, что женщины будут носить брюки-клеш и совсем короткие юбки. Я потерял чувство реальности. Девочка Нина и мальчишка Вадик сидели передо мной на диване и слушали. Только они были голодные как черти. И дела у Вадика обстояли даже хуже, чем у Нины: хлебную карточку он потерял она, конечно, свалилась в подвал, когда он бросил на решетку пальто, собираясь погонять в футбол.

Я рассказал, как войти во двор под арку и где в глубине двора есть подвал, закрытый решеткой. И там точно лежит хлебная карточка.

Какой ужас! сказала Нина. Я бы этого не пережила. Надо сейчас же ее отыскать. Сделайте это.

Она тоже вошла во вкус игры, и где-то реальность ушла, и уже ни она, ни я не понимали, в каком году мы находимся.

Я не могу найти карточку, объяснил я. Прошло много лет. Но если сможешь, зайди туда, подвал должен быть открыт.

И в этот момент нас разъединили.

Что-то затрещало в трубке, женский голос произнес:
Это 143-18-15? Вас вызывает Орджоникидзе.

И короткие гудки.

Я сразу же набрал снова Нинин номер. Мне нужно было извиниться. Нужно было посмеяться вместе с девочкой. Ведь получилась, в общем, чепуха

Да, сказал голос Нины. Другой Нины. Это ты, Вадим? Что, тебе не спится?
Извини, сказал я. Мне другая Нина нужна.
Что?

Я повесил трубку и снова набрал номер.

Ты с ума сошел? спросила Нина. Ты пил?
Извини, сказал я и снова бросил трубку.

Взрослая Нина позвонила мне сама.

Я весь вечер сидела дома, сказала она. Думала, ты позвонишь, объяснишь, почему ты вчера так вел себя. Но ты, видно, совсем сошел с ума.
Наверное, согласился я. Мне не хотелось рассказывать ей о длинных разговорах с другой Ниной.
Какая еще другая Нина? спросила она. Это образ? Ты хочешь видеть меня иной?
Спокойной ночи, Ниночка, сказал я. Завтра все объясню.

На следующий день утром я поехал к маме. И сказал, что разберу антресоли. Копался часа полтора в старых журналах, учебниках и отыскал телефонную книгу за 1950 год. Книга была настолько знакома, что казалось странным, как я мог ее забыть. И стало чуть стыдно, как перед честно отслужившим костюмом, который отдают старьевщику на верную смерть.

Я нашел этот телефон и адрес. Записан он был на Фролову К.Г.

Согласен, я занимался чепухой. Искал то, чего и быть не могло. Но вполне допускаю, что процентов десять вполне нормальных людей, окажись они на моем месте, сделали бы то же самое. И я поехал на Сивцев Вражек.

Новые жильцы в квартире не знали, куда уехали Фроловы. Да и жили ли они здесь?

Уже стемнело. Я хотел было уйти, но позвонил в дверь рядом.
Скажите, Фролова Нина Сергеевна ваша соседка?
Парень с дымящимся паяльником в руке, ответил равнодушно:
Они уехали на Север. И Нина Сергеевна, и муж ее.

Я извинился, начал спускаться по лестнице.

Погодите, сказал парень. Мать что-то сказать хочет.

Мать его тут же появилась в дверях, запахивая халат.

А вы кем ей будете?
Так просто. ответил я. Знакомый.
Не Вадим Николаевич?
Вадим Николаевич.
Чуть было вас не упустила! Она бы мне никогда этого не простила. Нина так и сказала: не прощу. Она сказала, что вы в декабре придете.

Женщина стояла в дверях, глядела на меня, словно ждала, что я сейчас открою какую-то тайну, расскажу ей о неудачной любви... Потом достала письмо из кармана халата.

Дорогой Вадим Николаевич!
Я, конечно, знаю, что вы не придете. Да и как можно верить детским мечтам, которые и себе самой уже кажутся только мечтами. Но ведь хлебная карточка была в том самом подвале, о котором вы успели мне сказать

Кир Булычёв, "Можно попросить Нину?"

ФАС жестко вздрючило кубанского застройщика ССК за обещания в буклете ЖК Дыхание. А именно, застройщик заявлял, что в ЖК имеются IP-домофоны, зоны отдыха барбекю, Wi-Fi во дворе.

Однако бдительный гражданин, направивший в УФАС жалобу, приложил к ней фотографии, из которых следовало, что заявленные элементы комфорта отсутствуют.

Антимонопольный орган выдал обеим организациям предписание об устранении нарушения закона о рекламе. Не согласившись с документом ФАС, застройщики обжаловали его в суде.

При рассмотрении заявления Арбитражный суд Краснодарского края указал, что потребитель при выборе товара делает свой выбор, исходя из самой запоминающейся и понятной информации из рекламы. В большинстве случаев используемые в рекламной информации фразы, по мнению суда, трактуются рядовым потребителем буквально, он не должен анализировать рекламу и проверять ее достоверность. Таким образом, используемые в тексте рекламы данного застройщика сведения могут создать у потребителя иллюзии о рекламируемом товаре, говорится в решении.

Отличный прецедент! По этой схеме можно прижать каждого. Даже тех хитрецов, которые пишут мелкими буквами информация не является офертой. Является!

Источник

[UPD] - #comment_269687414

[UPD2] - #comment_269696330

Их друга доставили в реанимацию, а тот очухался и начал дебоширить. Борзые ребята пытались прорваться в реанимационный блок, но им препятствовали врачи. Тогда они закатили скандал.

Все стандартно .

Пруф

Китайские соратники продолжают активно помогать организовывать поставки: новая партия дронов для наших бойцов в пути.

Ты знаешь, что мы не любим нацистов, передай дроны фронту! Китайско-российская дружба длится вечно, победа будет за нами! заявил китаец по имени Лонг.

Спасибо тебе и твоим братьям, Лонг!

Я отыскал на столе пачку кубинских сигарет. Какое у меня может быть дело к Нине? Просто хотелось узнать, дома ли она.

Я позвонил Нине.

Нина?
Нет, Вадим Николаевич, ответила Нина. Вы опять ошиблись. Вы какой номер набираете?
149-40-89.
А у меня Арбат один тридцать два пять три.
Конечно, сказал я. Арбат это четыре?
Арбат это Г.
Ничего общего, пробормотал я. Постараюсь к вам больше не попадать. Где-то заклинило.

Я повесил трубку.

Надо подождать. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. Двадцать два часа ровно, ответила женщина по телефону 100. Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, то она набирает номер 100, когда ей скучно, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает и слушает ее голос.

Я позвонил Нине.

Это опять вы, Вадим Николаевич? отозвалась Нина молодым голосом.
Да, сказал я. Видно, наши телефоны соединились намертво. Я очень тщательно набирал номер, который мне нужен.
У вас важное дело к Нине?
Нет, я просто хотел узнать, дома ли она.
Я понимаю, ревнуете, предположила Нина.
Вы смешной человек, произнес я. Сколько вам лет, Нина?
Тринадцать. А вам?
Больше сорока. Между нами толстенная стена из кирпичей.
И каждый кирпич это месяц, правда?
Даже один день может быть кирпичом.
Да, вздохнула Нина, А если бы вам было тринадцать лет или даже пятнадцать, мы могли бы познакомиться. Я бы сказала: приезжайте завтра вечером к памятнику Пушкину. Я вас буду ждать в семь часов ровно. И мы бы друг друга не узнали. Вы где встречаетесь с Ниной?
Мы как-то встречались у России.
Где?
У кинотеатра Россия.
Не знаю.
Ну, на Пушкинской.
Все равно почему-то не знаю. Вы, наверное, шутите. Я хорошо знаю Пушкинскую площадь.
Не важно, сказал я.
Почему?
Это давно было.
Когда?
Почему-то она упорно продолжала разговор.
Ладно, ложись спать, девочка. Завтра в школу.
Вы со мной заговорили как с ребенком. Сами, если хотите, ложитесь спать с семи часов. До свидания. И больше не звоните своей Нине. А то опять ко мне попадете. И разбудите меня, маленькую девочку.

Я повесил трубку. Потом включил телевизор и узнал о том, что луноход прошел за смену 337 метров. Луноход занимался делом, а я бездельничал.

Я так и знала, что вы еще раз позвоните, сказала Нина, подойдя к телефону. Только не вешайте трубку. Мне, честное слово, очень скучно.
Ладно, согласился я. Давайте разговаривать. А почему вы так поздно не спите?
Сейчас октябрь, стемнело. И вам кажется, что уже ночь.
Теперь ваша очередь шутить? спросил я.
Нет, я не шучу.

Мы помолчали немного, я надеялся, что она сейчас скажет до свидания. Но она вдруг спросила:
А вы ужинали?
Не помню, сказал я искренне.
Значит, не голодный. А я голодная.
А что, дома есть нечего?
Нечего! подтвердила Нина. Хоть шаром покати. Смешно, да?
Хотите, я пошурую в холодильнике, посмотрю, что там есть?
У вас есть холодильник?
Старый, ответил я. Север.
А если найдете, что потом?
Я схвачу такси и подвезу вам. А вы спуститесь к подъезду и возьмете.
А вы далеко живете? Я на Сивцевом Вражке.
А я на Мосфильмовской. У Ленинских гор. За университетом.
Опять не знаю.
Ну, сейчас перенесу телефон на кухню, и мы с вами посмотрим.
Я прошел на кухню, и провод тянулся за мной, как змея.
Итак, сказал я, открываем холодильник.
А вы можете телефон носить с собой? Никогда не слышала о таком.
Конечно, могу. Значит, так Вот яйца, неинтересно.
Яйца?
Ага. Куриные. Вот, хотите, принесу курицу? Нет, она французская, мороженая. Лучше марокканские сардины. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите?
Да, ответила Нина совсем тихо. Зачем вы так шутите? Я сначала хотела засмеяться, а потом мне стало грустно.
Это еще почему?
Нет, вы же знаете.
Что я знаю?
Знаете, настаивала Нина. Скажите, а у вас есть красная икра?
Нет, признался я. Зато есть филе палтуса.
Я все поняла.
Что поняла?
Что вы тоже голодный. А что у вас из окна видно?
Из окна? Копировальная фабрика. Много девушек выходит из проходной. И еще виден Мосфильм. И электричка.
Вот вы и врете!
Нельзя так со старшими разговаривать, отозвался я. Я не могу врать. Я могу ошибаться.
Вы ошиблись в том, что видите электричку. Ее нельзя увидеть.
Что же она, невидимая, что ли?
Да вы вообще из окна не выглядывали. У вас в кухне свет горит?
Конечно.
Если вы смотрите в окно, то откинули затемнение. А если откинули затемнение, то потушили свет.
Зачем же мне затемнение? Война, что ли?
Ой-ой-ой! Как же можно так завираться? А что же, мир, что ли?
Ну, я понимаю, Вьетнам, Ближний Восток Я не об этом.
И я не об этом Постойте, а вы инвалид?
К счастью, нет.
У вас бронь?
Какая бронь?
А почему вы тогда не на фронте?

Вот тут я в первый раз заподозрил неладное. Девочка меня вроде бы разыгрывала. Но делала это так обыкновенно и серьезно, что чуть было меня не испугала.

На каком я должен быть фронте, Нина?
На самом обыкновенном. Где все. Где папа. На фронте с немцами. А вы так странно разговариваете. Может быть, вы не врете о курице и яйцах?
Не вру, признался я. И никакого фронта нет.
Перестаньте! почти крикнула Нина. Мне было сначала интересно и весело. А теперь стало как-то не так. Как будто вы не притворяетесь, а говорите правду. Мне даже страшно стало. У нас печка почти не греет. Дров мало. И темно. И мне одной сидеть ой как не хочется.
И тут же она резко и как-то сердито повторила вопрос:
Вы почему не на фронте?
На каком я могу быть фронте? Какой может быть фронт в семьдесят втором году?!
Вы меня разыгрываете?

Голос опять сменил тон, был он недоверчив, был он маленьким, три вершка от пола. И невероятная, забытая картинка возникла перед глазами мне тоже было двенадцать лет. И в комнате стояла буржуйка. И я сижу на диване, подобрав ноги. И курица кажется нереальной, сказочной птицей, которую едят только в романах

Нина, сказал я, какой сейчас год?
Сорок второй, ответила Нина.

И я уже складывал в голове ломтики несообразностей в ее словах. Она не знает кинотеатра Россия. И номер телефона из шести цифр. И затемнение

Она верила в то, что говорила. Может, она сорокалетняя женщина, заболела еще тогда, девочкой, и ей кажется, что она осталась там, где война?

Послушайте, сказал я спокойно, Сегодня двадцать третье декабря 1972 года. Война кончилась двадцать семь лет назад. Вы это знаете?
Я знаю, что вы не привезете мне курицу. Надо было догадаться, что французских кур не бывает.
Почему?
Во Франции немцы.
Во Франции давным-давно нет никаких немцев. Только если туристы. Но немецкие туристы бывают и у нас.
Как так? Кто их пускает? Вы не вздумайте сказать, что фрицы нас победят! Вы вредитель или шпион?
Нет, я работаю в Совете Экономической Взаимопомощи.
Вы лучше расскажите мне, как будет потом. Придумайте что хотите, только чтобы было хорошо. Пожалуйста.

И я не стал больше спорить. Как объяснить это? Я опять представил себе, как сижу в этом самом сорок втором году, как мне хочется узнать, когда наши возьмут Берлин и повесят Гитлера.
Мы победим фашистов 9 мая 1945 года.
Не может быть! Очень долго ждать.
Слушай, Нина, и не перебивай. Даже будет такая медаль За взятие Берлина. А Гитлер покончит с собой. Он примет яд. И даст его Еве Браун. А потом эсэсовцы вынесут его тело во двор и сожгут.

Я рассказывал это себе. И чуть было не потерял доверия, когда сказал, что Сталин умрет. Но я потом вернул ее веру, поведав о Юрии Гагарине. И даже насмешил Нину, рассказав о том, что женщины будут носить брюки-клеш и совсем короткие юбки. Я потерял чувство реальности. Девочка Нина и мальчишка Вадик сидели передо мной на диване и слушали. Только они были голодные как черти. И дела у Вадика обстояли даже хуже, чем у Нины: хлебную карточку он потерял она, конечно, свалилась в подвал, когда он бросил на решетку пальто, собираясь погонять в футбол.

Я рассказал, как войти во двор под арку и где в глубине двора есть подвал, закрытый решеткой. И там точно лежит хлебная карточка.

Какой ужас! сказала Нина. Я бы этого не пережила. Надо сейчас же ее отыскать. Сделайте это.

Она тоже вошла во вкус игры, и где-то реальность ушла, и уже ни она, ни я не понимали, в каком году мы находимся.

Я не могу найти карточку, объяснил я. Прошло много лет. Но если сможешь, зайди туда, подвал должен быть открыт.

И в этот момент нас разъединили.

Что-то затрещало в трубке, женский голос произнес:
Это 143-18-15? Вас вызывает Орджоникидзе.

И короткие гудки.

Я сразу же набрал снова Нинин номер. Мне нужно было извиниться. Нужно было посмеяться вместе с девочкой. Ведь получилась, в общем, чепуха

Да, сказал голос Нины. Другой Нины. Это ты, Вадим? Что, тебе не спится?
Извини, сказал я. Мне другая Нина нужна.
Что?

Я повесил трубку и снова набрал номер.

Ты с ума сошел? спросила Нина. Ты пил?
Извини, сказал я и снова бросил трубку.

Взрослая Нина позвонила мне сама.

Я весь вечер сидела дома, сказала она. Думала, ты позвонишь, объяснишь, почему ты вчера так вел себя. Но ты, видно, совсем сошел с ума.
Наверное, согласился я. Мне не хотелось рассказывать ей о длинных разговорах с другой Ниной.
Какая еще другая Нина? спросила она. Это образ? Ты хочешь видеть меня иной?
Спокойной ночи, Ниночка, сказал я. Завтра все объясню.

На следующий день утром я поехал к маме. И сказал, что разберу антресоли. Копался часа полтора в старых журналах, учебниках и отыскал телефонную книгу за 1950 год. Книга была настолько знакома, что казалось странным, как я мог ее забыть. И стало чуть стыдно, как перед честно отслужившим костюмом, который отдают старьевщику на верную смерть.

Я нашел этот телефон и адрес. Записан он был на Фролову К.Г.

Согласен, я занимался чепухой. Искал то, чего и быть не могло. Но вполне допускаю, что процентов десять вполне нормальных людей, окажись они на моем месте, сделали бы то же самое. И я поехал на Сивцев Вражек.

Новые жильцы в квартире не знали, куда уехали Фроловы. Да и жили ли они здесь?

Уже стемнело. Я хотел было уйти, но позвонил в дверь рядом.
Скажите, Фролова Нина Сергеевна ваша соседка?
Парень с дымящимся паяльником в руке, ответил равнодушно:
Они уехали на Север. И Нина Сергеевна, и муж ее.

Я извинился, начал спускаться по лестнице.

Погодите, сказал парень. Мать что-то сказать хочет.

Мать его тут же появилась в дверях, запахивая халат.

А вы кем ей будете?
Так просто. ответил я. Знакомый.
Не Вадим Николаевич?
Вадим Николаевич.
Чуть было вас не упустила! Она бы мне никогда этого не простила. Нина так и сказала: не прощу. Она сказала, что вы в декабре придете.

Женщина стояла в дверях, глядела на меня, словно ждала, что я сейчас открою какую-то тайну, расскажу ей о неудачной любви... Потом достала письмо из кармана халата.

Дорогой Вадим Николаевич!
Я, конечно, знаю, что вы не придете. Да и как можно верить детским мечтам, которые и себе самой уже кажутся только мечтами. Но ведь хлебная карточка была в том самом подвале, о котором вы успели мне сказать

Кир Булычёв, "Можно попросить Нину?"

ФАС жестко вздрючило кубанского застройщика ССК за обещания в буклете ЖК Дыхание. А именно, застройщик заявлял, что в ЖК имеются IP-домофоны, зоны отдыха барбекю, Wi-Fi во дворе.

Однако бдительный гражданин, направивший в УФАС жалобу, приложил к ней фотографии, из которых следовало, что заявленные элементы комфорта отсутствуют.

Антимонопольный орган выдал обеим организациям предписание об устранении нарушения закона о рекламе. Не согласившись с документом ФАС, застройщики обжаловали его в суде.

При рассмотрении заявления Арбитражный суд Краснодарского края указал, что потребитель при выборе товара делает свой выбор, исходя из самой запоминающейся и понятной информации из рекламы. В большинстве случаев используемые в рекламной информации фразы, по мнению суда, трактуются рядовым потребителем буквально, он не должен анализировать рекламу и проверять ее достоверность. Таким образом, используемые в тексте рекламы данного застройщика сведения могут создать у потребителя иллюзии о рекламируемом товаре, говорится в решении.

Отличный прецедент! По этой схеме можно прижать каждого. Даже тех хитрецов, которые пишут мелкими буквами информация не является офертой. Является!

Источник

[UPD] - #comment_269687414

[UPD2] - #comment_269696330

Их друга доставили в реанимацию, а тот очухался и начал дебоширить. Борзые ребята пытались прорваться в реанимационный блок, но им препятствовали врачи. Тогда они закатили скандал.

Все стандартно .

Пруф

Китайские соратники продолжают активно помогать организовывать поставки: новая партия дронов для наших бойцов в пути.

Ты знаешь, что мы не любим нацистов, передай дроны фронту! Китайско-российская дружба длится вечно, победа будет за нами! заявил китаец по имени Лонг.

Спасибо тебе и твоим братьям, Лонг!

Я отыскал на столе пачку кубинских сигарет. Какое у меня может быть дело к Нине? Просто хотелось узнать, дома ли она.

Я позвонил Нине.

Нина?
Нет, Вадим Николаевич, ответила Нина. Вы опять ошиблись. Вы какой номер набираете?
149-40-89.
А у меня Арбат один тридцать два пять три.
Конечно, сказал я. Арбат это четыре?
Арбат это Г.
Ничего общего, пробормотал я. Постараюсь к вам больше не попадать. Где-то заклинило.

Я повесил трубку.

Надо подождать. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. Двадцать два часа ровно, ответила женщина по телефону 100. Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, то она набирает номер 100, когда ей скучно, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает и слушает ее голос.

Я позвонил Нине.

Это опять вы, Вадим Николаевич? отозвалась Нина молодым голосом.
Да, сказал я. Видно, наши телефоны соединились намертво. Я очень тщательно набирал номер, который мне нужен.
У вас важное дело к Нине?
Нет, я просто хотел узнать, дома ли она.
Я понимаю, ревнуете, предположила Нина.
Вы смешной человек, произнес я. Сколько вам лет, Нина?
Тринадцать. А вам?
Больше сорока. Между нами толстенная стена из кирпичей.
И каждый кирпич это месяц, правда?
Даже один день может быть кирпичом.
Да, вздохнула Нина, А если бы вам было тринадцать лет или даже пятнадцать, мы могли бы познакомиться. Я бы сказала: приезжайте завтра вечером к памятнику Пушкину. Я вас буду ждать в семь часов ровно. И мы бы друг друга не узнали. Вы где встречаетесь с Ниной?
Мы как-то встречались у России.
Где?
У кинотеатра Россия.
Не знаю.
Ну, на Пушкинской.
Все равно почему-то не знаю. Вы, наверное, шутите. Я хорошо знаю Пушкинскую площадь.
Не важно, сказал я.
Почему?
Это давно было.
Когда?
Почему-то она упорно продолжала разговор.
Ладно, ложись спать, девочка. Завтра в школу.
Вы со мной заговорили как с ребенком. Сами, если хотите, ложитесь спать с семи часов. До свидания. И больше не звоните своей Нине. А то опять ко мне попадете. И разбудите меня, маленькую девочку.

Я повесил трубку. Потом включил телевизор и узнал о том, что луноход прошел за смену 337 метров. Луноход занимался делом, а я бездельничал.

Я так и знала, что вы еще раз позвоните, сказала Нина, подойдя к телефону. Только не вешайте трубку. Мне, честное слово, очень скучно.
Ладно, согласился я. Давайте разговаривать. А почему вы так поздно не спите?
Сейчас октябрь, стемнело. И вам кажется, что уже ночь.
Теперь ваша очередь шутить? спросил я.
Нет, я не шучу.

Мы помолчали немного, я надеялся, что она сейчас скажет до свидания. Но она вдруг спросила:
А вы ужинали?
Не помню, сказал я искренне.
Значит, не голодный. А я голодная.
А что, дома есть нечего?
Нечего! подтвердила Нина. Хоть шаром покати. Смешно, да?
Хотите, я пошурую в холодильнике, посмотрю, что там есть?
У вас есть холодильник?
Старый, ответил я. Север.
А если найдете, что потом?
Я схвачу такси и подвезу вам. А вы спуститесь к подъезду и возьмете.
А вы далеко живете? Я на Сивцевом Вражке.
А я на Мосфильмовской. У Ленинских гор. За университетом.
Опять не знаю.
Ну, сейчас перенесу телефон на кухню, и мы с вами посмотрим.
Я прошел на кухню, и провод тянулся за мной, как змея.
Итак, сказал я, открываем холодильник.
А вы можете телефон носить с собой? Никогда не слышала о таком.
Конечно, могу. Значит, так Вот яйца, неинтересно.
Яйца?
Ага. Куриные. Вот, хотите, принесу курицу? Нет, она французская, мороженая. Лучше марокканские сардины. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите?
Да, ответила Нина совсем тихо. Зачем вы так шутите? Я сначала хотела засмеяться, а потом мне стало грустно.
Это еще почему?
Нет, вы же знаете.
Что я знаю?
Знаете, настаивала Нина. Скажите, а у вас есть красная икра?
Нет, признался я. Зато есть филе палтуса.
Я все поняла.
Что поняла?
Что вы тоже голодный. А что у вас из окна видно?
Из окна? Копировальная фабрика. Много девушек выходит из проходной. И еще виден Мосфильм. И электричка.
Вот вы и врете!
Нельзя так со старшими разговаривать, отозвался я. Я не могу врать. Я могу ошибаться.
Вы ошиблись в том, что видите электричку. Ее нельзя увидеть.
Что же она, невидимая, что ли?
Да вы вообще из окна не выглядывали. У вас в кухне свет горит?
Конечно.
Если вы смотрите в окно, то откинули затемнение. А если откинули затемнение, то потушили свет.
Зачем же мне затемнение? Война, что ли?
Ой-ой-ой! Как же можно так завираться? А что же, мир, что ли?
Ну, я понимаю, Вьетнам, Ближний Восток Я не об этом.
И я не об этом Постойте, а вы инвалид?
К счастью, нет.
У вас бронь?
Какая бронь?
А почему вы тогда не на фронте?

Вот тут я в первый раз заподозрил неладное. Девочка меня вроде бы разыгрывала. Но делала это так обыкновенно и серьезно, что чуть было меня не испугала.

На каком я должен быть фронте, Нина?
На самом обыкновенном. Где все. Где папа. На фронте с немцами. А вы так странно разговариваете. Может быть, вы не врете о курице и яйцах?
Не вру, признался я. И никакого фронта нет.
Перестаньте! почти крикнула Нина. Мне было сначала интересно и весело. А теперь стало как-то не так. Как будто вы не притворяетесь, а говорите правду. Мне даже страшно стало. У нас печка почти не греет. Дров мало. И темно. И мне одной сидеть ой как не хочется.
И тут же она резко и как-то сердито повторила вопрос:
Вы почему не на фронте?
На каком я могу быть фронте? Какой может быть фронт в семьдесят втором году?!
Вы меня разыгрываете?

Голос опять сменил тон, был он недоверчив, был он маленьким, три вершка от пола. И невероятная, забытая картинка возникла перед глазами мне тоже было двенадцать лет. И в комнате стояла буржуйка. И я сижу на диване, подобрав ноги. И курица кажется нереальной, сказочной птицей, которую едят только в романах

Нина, сказал я, какой сейчас год?
Сорок второй, ответила Нина.

И я уже складывал в голове ломтики несообразностей в ее словах. Она не знает кинотеатра Россия. И номер телефона из шести цифр. И затемнение

Она верила в то, что говорила. Может, она сорокалетняя женщина, заболела еще тогда, девочкой, и ей кажется, что она осталась там, где война?

Послушайте, сказал я спокойно, Сегодня двадцать третье декабря 1972 года. Война кончилась двадцать семь лет назад. Вы это знаете?
Я знаю, что вы не привезете мне курицу. Надо было догадаться, что французских кур не бывает.
Почему?
Во Франции немцы.
Во Франции давным-давно нет никаких немцев. Только если туристы. Но немецкие туристы бывают и у нас.
Как так? Кто их пускает? Вы не вздумайте сказать, что фрицы нас победят! Вы вредитель или шпион?
Нет, я работаю в Совете Экономической Взаимопомощи.
Вы лучше расскажите мне, как будет потом. Придумайте что хотите, только чтобы было хорошо. Пожалуйста.

И я не стал больше спорить. Как объяснить это? Я опять представил себе, как сижу в этом самом сорок втором году, как мне хочется узнать, когда наши возьмут Берлин и повесят Гитлера.
Мы победим фашистов 9 мая 1945 года.
Не может быть! Очень долго ждать.
Слушай, Нина, и не перебивай. Даже будет такая медаль За взятие Берлина. А Гитлер покончит с собой. Он примет яд. И даст его Еве Браун. А потом эсэсовцы вынесут его тело во двор и сожгут.

Я рассказывал это себе. И чуть было не потерял доверия, когда сказал, что Сталин умрет. Но я потом вернул ее веру, поведав о Юрии Гагарине. И даже насмешил Нину, рассказав о том, что женщины будут носить брюки-клеш и совсем короткие юбки. Я потерял чувство реальности. Девочка Нина и мальчишка Вадик сидели передо мной на диване и слушали. Только они были голодные как черти. И дела у Вадика обстояли даже хуже, чем у Нины: хлебную карточку он потерял она, конечно, свалилась в подвал, когда он бросил на решетку пальто, собираясь погонять в футбол.

Я рассказал, как войти во двор под арку и где в глубине двора есть подвал, закрытый решеткой. И там точно лежит хлебная карточка.

Какой ужас! сказала Нина. Я бы этого не пережила. Надо сейчас же ее отыскать. Сделайте это.

Она тоже вошла во вкус игры, и где-то реальность ушла, и уже ни она, ни я не понимали, в каком году мы находимся.

Я не могу найти карточку, объяснил я. Прошло много лет. Но если сможешь, зайди туда, подвал должен быть открыт.

И в этот момент нас разъединили.

Что-то затрещало в трубке, женский голос произнес:
Это 143-18-15? Вас вызывает Орджоникидзе.

И короткие гудки.

Я сразу же набрал снова Нинин номер. Мне нужно было извиниться. Нужно было посмеяться вместе с девочкой. Ведь получилась, в общем, чепуха

Да, сказал голос Нины. Другой Нины. Это ты, Вадим? Что, тебе не спится?
Извини, сказал я. Мне другая Нина нужна.
Что?

Я повесил трубку и снова набрал номер.

Ты с ума сошел? спросила Нина. Ты пил?
Извини, сказал я и снова бросил трубку.

Взрослая Нина позвонила мне сама.

Я весь вечер сидела дома, сказала она. Думала, ты позвонишь, объяснишь, почему ты вчера так вел себя. Но ты, видно, совсем сошел с ума.
Наверное, согласился я. Мне не хотелось рассказывать ей о длинных разговорах с другой Ниной.
Какая еще другая Нина? спросила она. Это образ? Ты хочешь видеть меня иной?
Спокойной ночи, Ниночка, сказал я. Завтра все объясню.

На следующий день утром я поехал к маме. И сказал, что разберу антресоли. Копался часа полтора в старых журналах, учебниках и отыскал телефонную книгу за 1950 год. Книга была настолько знакома, что казалось странным, как я мог ее забыть. И стало чуть стыдно, как перед честно отслужившим костюмом, который отдают старьевщику на верную смерть.

Я нашел этот телефон и адрес. Записан он был на Фролову К.Г.

Согласен, я занимался чепухой. Искал то, чего и быть не могло. Но вполне допускаю, что процентов десять вполне нормальных людей, окажись они на моем месте, сделали бы то же самое. И я поехал на Сивцев Вражек.

Новые жильцы в квартире не знали, куда уехали Фроловы. Да и жили ли они здесь?

Уже стемнело. Я хотел было уйти, но позвонил в дверь рядом.
Скажите, Фролова Нина Сергеевна ваша соседка?
Парень с дымящимся паяльником в руке, ответил равнодушно:
Они уехали на Север. И Нина Сергеевна, и муж ее.

Я извинился, начал спускаться по лестнице.

Погодите, сказал парень. Мать что-то сказать хочет.

Мать его тут же появилась в дверях, запахивая халат.

А вы кем ей будете?
Так просто. ответил я. Знакомый.
Не Вадим Николаевич?
Вадим Николаевич.
Чуть было вас не упустила! Она бы мне никогда этого не простила. Нина так и сказала: не прощу. Она сказала, что вы в декабре придете.