Консервирование

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Опуская все подробности, скажу так: о том, онкология у вас или нет, сходу не скажешь. Даже онкомаркеры сами по себе не сильно информативны, но задают направление для дальнейшего исследования. Итогом обнаружено образование в забрюшинном пространстве, от, условно, таза по правому боку до живота. 13 сантиметров в длину.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Фото не мое, на этом кадре запечатлен один из таких бараков в том районе.

На пороге квартиры меня встретила приветливая бабулька, возрастом ровесница этого чудесного жилья. А в зале меня встретила ее квартирантка, этот зал занимавшая уже не первый год. О таком занимательном нюансе старушка заранее нам упомянуть забыла память, видимо, уже не та. С молодой женщиной подростку делить комнату негоже, поэтому ночлег мой определили в комнате с бабулькой на (спасибо, что отдельной) панцирной кровати.

На мое легкое недоумение по поводу условий проживания мамой был сделан вывод, с которым я тогда согласился: кровать есть, удобства есть, квартира есть квартира, все же лучше, чем общага. Поживем увидим.

Пожил. Увидел.

Сперва об удобствах. Кухня помещение размером примерно с погонный метр с выходом сразу в подъезд. Все, что я там мог себе без проблем приготовить чай. Покупать полуфабрикаты, типа пельменей или приносить в квартиру готовую еду я быстро перестал, потому что каждый раз, когда я ел, бабка из зала заглядывала в дверной проем и СМОТРЕЛА, КАК Я ЕМ. Ух, как меня это выбешивало, даже 15 лет спустя от воспоминания давление подскочило. Она во время подглядывания думала, что ловко прячется за дверным косяком, и я ее не вижу. Когда я оборачивался и встречался с ней взглядом, она делала вид, что проходит мимо в туалет, либо как ниндзя скрывалась в проеме. В-общем, так вышло, что основные питательные элементы я стал получать вне жилища из вендинговых автоматов и ларьков.

Горячее водоснабжение конструкцией дома не предусматривалось, поэтому редкие помывки представляли собой нагревание воды кипятильником и задорное плюхание в тазике.

От любого ветра в доме сквозило, как в аэротрубе. Затыкать щели в окнах и стенах было так же эффективно, как кружкой вычерпывать воду из тонущего Титаника. Сначала я не придал этому значения, но когда наступила зима А действие происходило в северном городе со стабильными -30 -35 Спали мы в верхней одежде. На вопрос квартирантке, как она еще в прошлом году не сбежала, та поведала мне мощный лайфхак: в особо холодные ночи она грела тазик воды, разливала по пятилитровым бутылкам и обнималась с ними в постели.

От быта перейду к незабываемым эпизодам из жизни в этих хоромах.

Самое первое неизгладимое впечатление во мне оставила комната, которую я делил со старушкой. Икон там было как в церковной лавке. Ошеломляющий иконостас занимал две стены. В подобной келье мне жить еще не приходилось, поэтому сие помещение по началу на меня навевало жуть, особенно ночью при свете свечи и уткнувшейся в угол шепчущей молитвы старушке. Чуть позже выяснилось, что по ночам, когда я спал, за мной следили не только сотни святых, но и сама бабка. Ее океаническая набожность не мешала ей пялиться на спящего меня, а потом рассказывать квартирантке и своим родственникам как с меня сползало одеяло.

К концу первого месяца моего пребывания ко мне приехал мой компьютер. Хозяйка квартиры была заранее предупреждена, выразила свое согласие и даже выделила для компа и учебы целый стол в зале. Увидев компьютер, она тут же заистерила, что это не то, что она думала, а представляла она ноутбук, как у квартирантки, а не стационарный ПК. На мой вопрос а как это вообще меняет ситуацию, ведь он за пределами стола место все равно не занимает? она сказала, что он жрет огромное количество энергии и сожжет ей электрощиток, и за электричество она будет платить больше того, что мы ей платим, зачем она только согласилась меня взять к себе жить. Я попытался уверить ее, что он потребляет меньше обычного телевизора, но она и слушать не хотела. Но и выгонять меня с компьютером не стала.

Вскоре она кинула мне на стол квитанции за электричество и с отчаянием стала распаляться, мол вот ты только посмотри, КАКИЕ теперь суммы платить надо!!!. Я взял эти бумажки, сравнил их и не только не увидел космического прироста суммы, но и заметил, что в былые месяцы она и побольше платила, о чем и доложил ей. Она сгребла квитки в охапку и быстро удалилась по своим делам.

После этого она поговорила с моей мамой и только ради ее материнского спокойствия (и дополнительной тысячи рублей к плате за проживание) благодушно согласилась меня и мой компьютер оставить у нее еще пожить. С тех пор у нее появилось новое увлечение: из-за приоткрытой двери комнаты глазеть на то, чем я в зале занят за компом. Больше всего ее завораживало, как я играю в Фифу.

Она вообще постоянно следила за мной и пыталась контролировать каждый мой шаг. То я не так чайник поставил, то не так бачок слил, то не так дверь закрыл. Зато когда я ей предъявил, что на кухне невозможно находиться из-за неистового обилия тараканов, она меня поломала ответом, мол это я их занес с помойки в квартиру и поэтому я и должен их травить.
Да я в первый день их тут видел!
Значит, с собой из дома в сумке привез!
????
Profit !!!

Довольно быстро я заподозрил, что бабка в мое отсутствие роется в моих вещах. Понять это мне помогли простые наблюдения.

Карманные деньги я хранил в коробочке в своих вещах. Вполне буднично я брал оттуда немного деньжат, реже пополнял. Обычно там было совсем не много денег, до полутора тысяч рублей, а мне много и не надо было. Ближе ко дню выплаты аренды мама присылала деньги мне на карту, я снимал их в банкомате и в назначенный день вручал хозяйке квартиры. К слову, никаких просрочек ни разу не было. Но виться вокруг меня по поводу оплаты бабка начинала не в день оплаты, не за день или два, а именно после того, как я убирал деньги в коробочку. Один два таких случая я бы посчитал за случайность, но это происходило каждый раз и работало как часы: я ложил деньги, уходил, возвращался, и старуха с порога спрашивала, что там по оплате?.

Я как-то поимел дерзость спросить, а откуда она знает, что у меня уже есть деньги на аренду, на что она буркнула, мол, боженька все знает и в своей манере отчалила к себе. Скрывать мне было нечего, но и приятного мало в том, что в твоих вещах роются, как в своих. Так что я даже не постыдился ее на сей счет потроллить. Получил в очередной раз деньги на аренду и карманные расходы, убрал в коробочку, ушел на пары. Только вернулся, она Где деньги, Лебовски?, я Еще не прислали, ко дню Х будут. Она недовольная морщится. Я ложу сумку с учебниками, ухожу и возвращаюсь со здоровой пиццей из ларька, аж за 280 рублей (тогда это было для меня шиком) и довольный жру ее. Бабка стоит у прохода в кухню и взглядом жрет меня, вместе с говном. Я ей предлагаю пиццу, она наотрез отказывается и стоит дальше смотрит. Не выдерживает.
А на пиццу у тебя есть деньги, а на квартплату нет???
Я же сказал, что все будет ко сроку, до него еще 3 дня, что вам еще надо?
Сильно обиделась, ушла к себе. Потом жаловалась моей матери и своим родственникам, что я - плохой мальчик, и ей из-за меня нездоровится.

Кстати, ее дочь (взрослая, мне в матери годится), которая у нас часто была, относилась ко мне с пониманием и гадости про меня в исполнении бабки пропускала мимо ушей.

Вроде, всего вышеперечисленного должно было хватить, чтобы послать бабку и найти другое жилье, но я был еще совсем мальчик с поздним развитием и думал, что все происходящее в порядке вещей. В общагу ехать боялся, а на уголок получше, а значит, подороже, просить денег у родителей совесть не позволяла (стабильной подработки для самообеспечения тогда не было). Так что я смиренно продолжал жить в этом тараканнике.

Но однажды старуха сотворила такое, отчего даже преисполненная ангельского терпения квартирантка стала ходить по квартире с видом удивленной совы. Бабка подселила на раскладную тахту в зале семейную пару кочующих торговцев. Концепция предполагала, что они тут проездом и через пару недель съедут, но задержались они на несколько месяцев. К счастью, они оказались добрыми людьми, женщина умудрялась на той кухоньке варить настоящий украинский борщ и угощала меня им).

Прожил я в этом веселом месте около полугода. Под конец нервы сдавали, и, так как у нас с бабкой не было договора, и меня не связывали обязательства, я ее предупредил о съезде всего за день до оного. Денег выдал ей с приплатой за прошедшее с отчетного дня время, чтоб она не истерила, что ее обманули, но это мало помогло. До самого выезда беспрестанно бесилась. Когда перед выходом собирал вещи, она в это время судорожно пересчитывала на кухне вилки и ложки. Посоветовал ей и тараканов посчитать, а то вдруг спер в сумке парочку.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Четыре старшеклассника из Нью-Джерси были отстранены от занятий на неопределенный срок после того, как они напали на 14-летнюю ученицу в коридоре, которая покончила с собой через 48 часов после того, как видео нападения появилось в сети.

Как сообщается, прокуратура округа Оушен сообщила Майклу Кучу, отцу 14-летней Адрианы Оливии Куч, что по меньшей мере трём из вовлёченных девочек предъявлены обвинения по уголовным статьям за нападение на его дочь 1 февраля в Центральной региональной средней школе в городке Беркли, сообщает NBC 4.

Члены семьи обнаружили Адриану Куч мёртвой в результате самоубийства в её доме в Бейвилле 3 февраля. Всего двумя днями ранее в социальных сетях появилось видео, на котором видно, как несколько учеников напали на первокурсницу, когда она и её парень шли по школьному коридору.

Видео нападения и избиения.

Cогласно NJ.com, в видео продолжительностью меньше минуты видно, как Адриана Куч шла по коридору, когда другая ученица несколько раз ударила её по лицу бутылкой с водой. После того, как она упала на пол, ученица продолжила таскать её за волосы и кулаками наносить удары по голове. А за кадром слышно, что как минимум двое учащихся поддерживают избиение.

Спустя 30 секунд двое учителей остановили избиение, а Адриана Куч осталась лежать на полу в синяках и крови. Майкл Куч рассказал NBC4, что его дочь отвели к медсестре, а не доставили в больницу, несмотря на то, что она потеряла сознание и была вся в синяками. "Я хочу, чтобы весь мир знал, что эти животные сделали с моей дочерью", - сказал Майкл Куч, добавив, что "на ребёнка напали с применением оружия, и их политика - не звонить в полицию и не подавать заявление"

В среду более 200 учеников Центральной региональной средней школы вышли на протест, тем самым выразив своё недовольство по поводу того, как школьная администрация справляется с издевательствами. "Адриана покончила с собой, потому что никто в школе не помог ей, не позаботился и не вмешался. Мне бы очень хотелось объяснить задирам, что они на самом деле делают и какие последствия у их действий" - сказал NBC 4 второкурсник Роман Валес.

"Адриана была особенно любимой ученицей. Соседка поделилась видео снятым прошлым летом, когда её маленькая дочь тонула в бассейне на заднем дворе - именно тогда Адрианна прыгнула, чтобы спасти девочку", - сообщил NBC 4. "Она была мне как дочь, она почти каждый день проводила в моём доме" сказала соседка Роксана Гаттузо.

Пруф 1 - https://thepostmillennial.com/student-brutally-attacked-in-h...

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Четыре старшеклассника из Нью-Джерси были отстранены от занятий на неопределенный срок после того, как они напали на 14-летнюю ученицу в коридоре, которая покончила с собой через 48 часов после того, как видео нападения появилось в сети.

Как сообщается, прокуратура округа Оушен сообщила Майклу Кучу, отцу 14-летней Адрианы Оливии Куч, что по меньшей мере трём из вовлёченных девочек предъявлены обвинения по уголовным статьям за нападение на его дочь 1 февраля в Центральной региональной средней школе в городке Беркли, сообщает NBC 4.

Члены семьи обнаружили Адриану Куч мёртвой в результате самоубийства в её доме в Бейвилле 3 февраля. Всего двумя днями ранее в социальных сетях появилось видео, на котором видно, как несколько учеников напали на первокурсницу, когда она и её парень шли по школьному коридору.

Видео нападения и избиения.

Cогласно NJ.com, в видео продолжительностью меньше минуты видно, как Адриана Куч шла по коридору, когда другая ученица несколько раз ударила её по лицу бутылкой с водой. После того, как она упала на пол, ученица продолжила таскать её за волосы и кулаками наносить удары по голове. А за кадром слышно, что как минимум двое учащихся поддерживают избиение.

Спустя 30 секунд двое учителей остановили избиение, а Адриана Куч осталась лежать на полу в синяках и крови. Майкл Куч рассказал NBC4, что его дочь отвели к медсестре, а не доставили в больницу, несмотря на то, что она потеряла сознание и была вся в синяками. "Я хочу, чтобы весь мир знал, что эти животные сделали с моей дочерью", - сказал Майкл Куч, добавив, что "на ребёнка напали с применением оружия, и их политика - не звонить в полицию и не подавать заявление"

В среду более 200 учеников Центральной региональной средней школы вышли на протест, тем самым выразив своё недовольство по поводу того, как школьная администрация справляется с издевательствами. "Адриана покончила с собой, потому что никто в школе не помог ей, не позаботился и не вмешался. Мне бы очень хотелось объяснить задирам, что они на самом деле делают и какие последствия у их действий" - сказал NBC 4 второкурсник Роман Валес.

"Адриана была особенно любимой ученицей. Соседка поделилась видео снятым прошлым летом, когда её маленькая дочь тонула в бассейне на заднем дворе - именно тогда Адрианна прыгнула, чтобы спасти девочку", - сообщил NBC 4. "Она была мне как дочь, она почти каждый день проводила в моём доме" сказала соседка Роксана Гаттузо.

Пруф 1 - https://thepostmillennial.com/student-brutally-attacked-in-h...

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Опуская все подробности, скажу так: о том, онкология у вас или нет, сходу не скажешь. Даже онкомаркеры сами по себе не сильно информативны, но задают направление для дальнейшего исследования. Итогом обнаружено образование в забрюшинном пространстве, от, условно, таза по правому боку до живота. 13 сантиметров в длину.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Опуская все подробности, скажу так: о том, онкология у вас или нет, сходу не скажешь. Даже онкомаркеры сами по себе не сильно информативны, но задают направление для дальнейшего исследования. Итогом обнаружено образование в забрюшинном пространстве, от, условно, таза по правому боку до живота. 13 сантиметров в длину.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Опуская все подробности, скажу так: о том, онкология у вас или нет, сходу не скажешь. Даже онкомаркеры сами по себе не сильно информативны, но задают направление для дальнейшего исследования. Итогом обнаружено образование в забрюшинном пространстве, от, условно, таза по правому боку до живота. 13 сантиметров в длину.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Опуская все подробности, скажу так: о том, онкология у вас или нет, сходу не скажешь. Даже онкомаркеры сами по себе не сильно информативны, но задают направление для дальнейшего исследования. Итогом обнаружено образование в забрюшинном пространстве, от, условно, таза по правому боку до живота. 13 сантиметров в длину.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.

Опуская все подробности, скажу так: о том, онкология у вас или нет, сходу не скажешь. Даже онкомаркеры сами по себе не сильно информативны, но задают направление для дальнейшего исследования. Итогом обнаружено образование в забрюшинном пространстве, от, условно, таза по правому боку до живота. 13 сантиметров в длину.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.