Спасайся!

Опуская все подробности, скажу так: о том, онкология у вас или нет, сходу не скажешь. Даже онкомаркеры сами по себе не сильно информативны, но задают направление для дальнейшего исследования. Итогом обнаружено образование в забрюшинном пространстве, от, условно, таза по правому боку до живота. 13 сантиметров в длину.

Тут жена обнимает нашу дочь. На телефоне приложение вызова такси. Мы ждем, когда приедет автомобиль и отвезет в РКОД уже на госпитализацию. Опухоль большая, времени немного, но мы еще полны надежд. Вдруг не злокачественная? А может вообще ошиблись? (ну, это уже из области фантастики, но всё же).

Операция в конце августа, спустя 4 дня после госпитализации: опухоль 20 см по факту. Внешне - всё плохо, это рак. Даже саркома. Ждём гистологию, иммуно-гистохимию. При таком предварительном диагнозе, оказывается, необходимо подтверждение еще одной клиники. В нашем случае отправляют в клинику им. Герцена (г.Москва). Супруга еще лежит в больнице, а я, получив "стекла" (материал исследования на специальном стекле) лечу в Москву. Ужасно себя чувствую, у меня температура и слабость такая, что, прилетев в 04:30 в аэропорт Москвы я просто снимаю капсульный отель и, приняв жаропонижающее, отрубаюсь на полтора часа. В этот же день в обед, уже сделав все дела лечу обратно (оказывается у меня ковид).

Дома дети - 6 лет и 9. Моя мама с нами. Мы все ждем хороших новостей, которые, как кирпичики складываем и радуемся более-менее картине, которая получается. А получается следующее: саркома мягких тканей (пока мало радости), но её удалось вырезать полностью до здоровых тканей, а это уже хорошо, учитывая, что саркома (как я понял) не лечится, а удаляется. То есть, если уж выросло, то только хирургия. Мы каждый день ездим в больницу - возим необходимое и получаем новую порцию новостей о том, что сегодня сама дошла до туалета, что прогулялась 10 метров до коридора и обратно. Персонал отличный, всё идёт неплохо. Дети и я ждём маму.

Она выписывается в середине сентября и процесс восстановления продолжается уже дома. Я ищу варианты, куда поехать лечиться, консультируюсь с людьми, нашел клинику Хадаса в Москве, в Германии есть центр саркомы и так далее. Все ждут анализов - гистологии и иммуно-гистохимии, которые делаются 15 рабочих дней.

И тут.. появилось легкое и ненавязчивое покалывание или даже не покалывание, а временами тянущая, едва проявляемая боль. Боль в том же самом правом боку. Со спины.

"Это скорее всего мышцы растут", говорят нам в больнице, "..понимаете, во время операции мы вырезали много мышечной ткани со стороны спины, где проходят нервы и, скорее всего, вновь растущие мышцы оказывают давление на них, вот вы и чувствуете боль.."

Хмм.. собственно, всё вяжется, мышцы, нервы, боль, как будто поясничная. Разумеется, мы только рады, если боль уже не связана с такой страшной болезнью, это уже просто обычная боль, просто как у всех.. у всех же бывает, что поясница нет-нет да прихватит? Вот и у нас так же. Да и времени прошло всего ничего. Не может быть иного. Поясница!

Я жду результатов иммуно-гистохимии. Жена, походив три дня с поясничной болью, всё больше времени проводит лёжа - так легче. Появился кеторол в ампулах, который я научился колоть в ягодицу. Оказывается, ничего сложного нет, просто вопрос привычки, хотя, справедливости ради надо отметить, что привыкнуть к уколам я так и не смог. Еще дня два спустя я уже был у терапевта в больнице по прописке. Кстати, терапевт это самый большой помощник в деле обезболивания и вообще, выписывании всех тех рецептурных лекарств. То есть я Америку-то не открыл, конечно, но думал, что онкобольница как-то в этом тоже участвует - нет, не участвует. У терапевта я выписал уже трамадол - обезболивающее, сильное. На протяжении еще полутора недель я колю жене трамадол по необходимости. Но с каждым днем необходимость в нём растёт. Как-то не похоже это уже на поясницу. В это время договорились с клиникой Герцена, что пройдем у них обследование полное и получим результаты консилиума - запись есть, но я её всё сдвигаю по времени на три дня при каждом звонке, то есть завтра ехать, а мы лежим с болями. Я думаю, мол, сейчас мы решим-таки вопрос с поясницей и полетим в Москву - она же даже сесть не сможет в самолет, господи. Я переношу дату раз за разом и понимаю, что дальше уже никак. Ну сколько можно ждать пока эта поясница пройдёт?!

Записываюсь на КТ у себя в городе. На перевозке везу жену, у неё уже жуткие боли, которые я стараюсь снимать максимальной (!) суточной дозой трамадола. Вижу её мучения и ввиду своей тупости допускаю-таки интоксикацию обезболом.. её рвёт сутки, а меня просто рвёт на части от того, что я такой мудак.

"У меня плохие новости. Это опухоль. Да, опять. Да на том же месте, но не только. Есть уже метастазы в правом легком. Сожалею, но это уже серьёзно. Необходима операция..", говорят нам, сообщая результаты КТ.

Жена категорически против поездки куда-либо, только у нас, буду рядом с домом. И врачи говорят, что пока вы все анализы сдадите в другой больнице, пройдёт много времени. Ложимся.

Операция прошла. Прошла так, как прошла - мне тяжело дать ей оценку, но у нас нет правой почки, большого количества кишок и правая нога практически обездвижена. По телефону хирург говорит, что она не будет вообще её чувствовать.

Я иду в больницу ухаживать за супругой, так как она уже неходячая. Я помню как зашел в палату - её только что спустили с реанимации и первым делом увидел, как у неё шевелятся пальцы на правой ноге! Господи, ошибся хренов хирург! Есть движение в ноге! Оказалось, что, условно, процентов на 20 она может управлять ею, но ведь это не "обездвижена"! Я сажусь на стул рядом с кроватью, на котором проведу следующие 4 недели за редким исключением.

Мы активно восстанавливаемся. Начинаем ходить в туалет. Да с моей поддержкой, но всё же стоим на ногах! С правой ногой, конечно, необходимо очень аккуратно, но мы приноровились - она виснет на мне сзади и мы шаг за шагом начинаем ходить! Мы ездим на кресле- каталке по коридорам. Смотрим на зиму в окно. Она очень любит зиму. А я люблю смотреть на неё.

Я не знаю, как сказать ей, что есть метастазы и нет правой почки.. Знаю, что как-нибудь это всплывёт, да и имеет она право знать, что и как. Но она не спрашивает, а я не знаю, как начать этот разговор. "Помогает" узист больницы, который делает исследование, долго шарит по правому боку и, наконец, спрашивает "у вас что, нет правой почки?". А может вы взглянете на её медкарту, шипя, с ненавистью давлю я из себя слова. "Так у меня нет почки?",- спрашивает супруга уже глядя на меня.. эхх..

Надо скорее ложиться на химию. У нас нет времени. Вторая операция нам показала, что болезнь движется с неимоверной скоростью, мы не поспеваем за ней. Договариваемся, что, не выходя из больницы ложимся в соседнее здание - отделение химиотерапии. Анализы не очень - гемоглобин низкий, переливаем кровь, пакет за пакетом и наконец, химия!

Я никогда не интересовался о том, как она проходит. Я не знал и не видел этого. В нашем случае оказалось всё очень просто: день анализов до химии, сама химия (система на 30 минут) и день наблюдений после. Очень просто.

Вдыхаем морозный воздух декабря. Я везу её на кресле-каталке до автомобиля друга. Сажаю вперед, сам сажусь сзади. Мы, наконец-таки, едем домой. Дома дети, прыгают, бегают и тревожные глаза моей мамы. Всё будет хорошо, улыбаясь говорит моя жена. Конечно, говорю им обеим я. Закрываюсь в туалете и пью с горла бутылку белого вина. Господи, мы же лечимся. Дай возможность пожить, пожалуйста.

Вторая химия в конце года и на новый год и праздники я остаюсь с женой вдвоём дома. Дети с моей мамой уезжают в гости. Мы заказываем еду, я открываю шампанское на 31 декабря. Мы лежим дома. Болтаем. Лежим то на кровати, то на диване. Иногда она сидит, но сил пока мало. Надо набираться сил значит! Каждый день ищем вместе новое кафе на доставку, ставим оценки, ругаем или хвалим.

На третью химию нас не берут. Анализы ужасные. Дети уже дома, а я не знаю, что сказать жене. Гемоглобин низкий (50), креатинин очень высокий. Говорят, что почка не справляется. Вот тебе и две химии. Погодите, мы же уже лечимся! Как это всё плохо? У нас же было две химии, мы же уже... "Не помогает химия", говорит мне онколог. Ну как же не помогает?! Может другую? Может ещё что-то?!

Легли снова в хирургию. В нашей больнице нет паллиативного отделения со стационаром. Только вызов на дом возможен. А как подтянуть гемоглобин дома?! Опять знакомые медсестры, врачи. Женщина, разносящая еду, уже без вопросов ставит передо мной тарелку с пюре и винегретом: "Рыбу дать не могу - она считаная". Персонал очень отзывчивый.

У нас опухает правая нога, я не понимаю почему: может тромб? Узист, который приехал к нам в палату на середине исследования просто сообщает нам, что дальше он будет описывать всё у себя в кабинете. Я догоняю его в коридоре и спрашиваю, что там? Он долго думает и спрашивает, мол, вы понимаете сложность текущего состояния? Я не хочу понимать, но предполагаю.. Многочисленные опухоли. Просто без счёту. Просто очень много. Просто везде. Во всех органах и свободных местах. Не тромб. Мне объяснили, что артерию пережать сложно, а вот вены без проблем. Оттока нет, поэтому и опухает нога. Что делать? Врач смотрит мне в глаза и говорит: Ничего. Ничего не сделаешь. Опухоли неоперабельны. Я её просто потом не соберу..

Она не ест. Её постоянно рвёт. Начали давать наркотические обезболивающие. Как мне её кормить?,- спрашиваю я врача. Лучше не мучайте её, - говорит мне врач. Да уж..

Спустя три дня я выписываюсь с женой из больницы домой. Так как гемоглобин подтянут и в целом сделано всё, что возможно.

Я лежу с ней на нашей кровати. Держу её за руку, иногда дотрагиваюсь до неё, тихонько обнимаю, едва касаясь. Это всё в перерывах между подгузниками, капельницами, обработкой пролежней, помощью ей в переворачивании, ложки воды, ложки еды, поиска удобной посуды для рвоты, уколов обезболивающих, противорвотных..

Звонит мой старый товарищ, с которым я несколько лет уже не общался и просто плачет в телефон. Говорит, что уже нашел клинику, в которую её примут и что я мудак, так как не сказал раньше об этом. Предлагает невероятные для меня деньги. Безвозвратно. Я, оправдываюсь и рассказываю всю ситуацию от и до, говорю, что просто не было никакой возможности даже попробовать где-то ещё. А не было ли?

Температура 40. Я нашел инфузионный раствор парацетомола и капаю его. Очень сложно найти инфузионный раствор парацетомола. Скорая приезжает с таблетками и очень удивляется, что я возмущаюсь на отсутствие каких-то более серьезных средств. У скорой кроме кеторола и парацетомола в таблетках ничего нет! Нафига мне скорая! Чтобы таблетки дать? Да у меня этих разных таблеток хоть *опой жуй! Сделайте инъекцию, господи! Её же рвёт без конца!

Детям ранее я говорил, что мама болеет. После, что мама очень (!) сильно болеет. За два дня до я попросил их подойти к маме и поговорить с ней о чём хочется. Да, она вам не ответит, но услышит. Поговорите.

Она умирает? Я не знаю, как тебе ответить. Видишь ли, она очень сильно болеет..

Она умирает? Мы все вместе и врачи, и все близкие делали и делаем всё, что возможно, и вы, детишки, очень помогаете..

Она умирает?

Она умерла спустя два дня, ночью в 22:07. Отмучившись с момента проявления болезни до этого дня пять месяцев. Когда она сделала последний вздох, я почувствовал облегчение и радость. Радость за неё. Что это продлилось недолго. Что мучения её окончены. Я просто лёг рядом и уснул. Для меня это был не труп человека, а моя жена, которая просто перестала дышать. Проснулся в 06:00 от того, что рядом с кроватью сидели люди и читали молитвы. Я просто встал и дальше не мешал всем остальным отгоревать так, как им хочется. Похоронить так, как им хочется, потому, что моя жена не была верующей и я не был. Но желание родственников и близких я уважил не мешал им. Я считал и считаю, что важно то, что было ДО, а не то, что стало после. Ей уже неважно, как и мне.

На похоронах я не плакал. И не хотелось. Подходили люди, жали руки, норовили обнять, некоторые даже целовали. И плакали. Плакали, плакали, плакали. А я не плакал. И со стороны, наверное, казалось, что вот такой у неё муж. Может и не любил вовсе. Может и жили они так, как соседи.

Нет. Мы были близкими людьми. Мы научились общаться друг с другом и слышать. Мы научились не скрывать проблемы и обсуждать их. Мы верили в космос и науку. Мы знали, что после, только тьма и забвение, но не страшились этого. Моя жена ушла с гордо поднятой головой. Не проронила ни слезинки, не просила, не умоляла, не гневилась на судьбу. Просто ушла. Я был с ней до самого конца и шептал ей, что сильнее её я никогда никого не видел.