Я просмотрел примерно 50 первых ссылок. Ссылки на само интервью
нет. Зато есть с десяток ссылок на CNN, обьясняющее, почему этому
интервью нельзя верить, нельзя придавать значение, и так далее.
Я, конечно, и раньше знал, что в вопросах политики доверия к поиску
от гугля нет ни малейшего - но такой наглядной иллюстрации давно не
попадалось.
Автор Кристиан Ханс Херлуф Бидструп. В 1964 г.- Ленинская премия За укрепление мира между народами. В 1972 г. награждён орденом Трудового Красного Знамени. Почётный член Академии художеств СССР с 1973 г.
Как это знакомо!
Набираю в поиске: "Снять гбц с двигателя om602"
Поисковик выдает кучу ссылок и среди них: "Как снять гбц с
двигателя om602 - видео!. На видео мужик, рядом со старым
мерседесом, вещает: "И так, сейчас я покажу вам как быстро и легко
снять гбц! Снимать будем вот с этого мерседеса, вот он стоит, я его
купил прошлой весной всё руки не доходили а сейчас вот дошли, а так
стоял без дела у забора, я этот забор сам сварил есть видео, а вот
моя жена а вот пездюки, тут рожь колосится, овёс овсится травка
зеленеет солнышко блестит" и так пиздежу на 15 минут. Хуяк - смена
кадра - показывают разобраный в ноль движок и голос за кадром: Ну
вот мы и сняли гбц..."
Ссука...
Автор Кристиан Ханс Херлуф Бидструп. В 1964 г.- Ленинская премия За укрепление мира между народами. В 1972 г. награждён орденом Трудового Красного Знамени. Почётный член Академии художеств СССР с 1973 г.
Жил-был в Дании Питер Фройхен (иногда его называют Петер Фрейхен). Родился в 1886 году, мама у него была датчанка, а папа - юрист... То есть, ошиблась: добропорядочный еврейский бизнесмен.
Мальчик вымахал большенький, двух метров ростом. Еврейский папа надеялся, что сын пойдет по его стопам, и станет изучать финансы. Но Питер поехал в Копенгагенский университет, посмотрел на это вот все, и говорит:
Ну на хуй, тоска такая, пойду в медики, там хоть на трупы в анатомичке посмотреть можно.
Что ж, отвечает папа, Тоже хорошая профессия. Может, дантистом станешь или проктологом. Без куска хлеба не останешься: зубы и жопа есть у всех.
Однако через два года Питер окончательно заскучал, даже трупы его не утешали. Он бросил универ, и в 1906 году со своим другом Кнудом Расмуссеном отправился в Гренландию. Тогда были в моде арктические экспедиции.
Прибыл Питер в Арктику, обрадовался.
Вот это, говорит, - по мне. Сотни километров ледяных просторов, народу мало, свобода, короче!
Увидел инуитов, один из эскимосских народов, и обрадовался еще больше.
Вот это настоящие люди! Глянь, Кнуд, как они тут выживают, во льдах-то!
Два года датские викинги провели среди инуитов. Питер так влюбился в них, что изучил язык, обычаи, научился строить иглу, охотиться на моржей и тюленей.
Через два года закончилась жрачка.
Поехали домой, предлагает Кнуд.
Не, ты вали, и возвращайся с припасами, а я еще тут отдохну, мне понравилось, заебатый куророт, отвечает Питер.
Расмуссен уехал, а Фройхен решил испытать себя на выносливость, и свалил от инуитов. Жил один почти два года, добывал еду охотой. Однажды увидел его белый медведь, слегка охуел и принял за моржа. Из-за усов, наверное. Стали они драться, Питер медведя замочил. Сшил себе из него шубу, гордый такой. А тут Кнуд возвращается с хуевой тучей провианта и всего такого.
Я на своей шкуре испытал, как тяжело быть инуитом, говорит Фройхен. Давай им что ли магазин откроем.
Открыли они факторию, с товарами первой необходимости: продукты, оружие, горючее. Выменивали их на пушнину, причем давали хорошую цену, а вовсе не наебывали местное население. В факторию потянулись поставщики товара, другие арктические экспедиции, стала она перевалочным пунктом для полярников.
Вы почему эскимосов не наебываете? удивлялись приезжие.
Мы вам не миссионеры, сурово отвечал Питер, и показывал кулак.
Связываться с двухметровым чуваком, наряженным в шкуру белого медведя, никто не хотел: все полярники вели себя с инуитами прилично. А Питер женился на инуитке по имени Мекупалук. Очень любил ее, на руках носил, буквально. Жена родила ему сначала мальчика, назвала Мекусак Аватак Игимакссусукторангуапалук. А потом девочку, с нежным именем Пипалук Еттэ Тукумингуак Касалук Палика Хагер
Эм Ну чо, заебись имена, сказал Фройхен. Главное, простые и понятные.
Как-то повез он жену с детьми в Копенгаген.
Что-то жарковато тут, сказала Мекупалук. И почему-то никто не хочет обращаться с нашим детям по имени. Невежливые датчане какие-то.
Да уж, нахмурился Питер. Еще толпа везде, а мясо живет в супермаркете. Ну нахуй, поехали обратно.
Так и жили: Мекупалук растила детей, а Питер торговал с ее земляками, мотался по арктическим экспедициям. Опроверг, например, гипотезу американца Пири о том, что на севере Гренландии есть пролив.
Все было бы заебись, но жена его умудрилась подхватить грипп-испанку. И после 10 лет счастливой семейной жизни умерла.
Фройхен погрузил ее на сани, повез в местную церковь, к священнику из миссионеров, чтобы похоронить на церковном кладбище.
Никак нельзя, сын мой. Обряд проводить не буду, уперся священник. Твоя жена некрещеная.
Мудак ты, а не священник, ответил Питер, и тут я с ним согласна. Я сам ее похороню, а ты попробуй мне помешать.
Священник мешать не стал, не самоубийца же, однако, и не помог тоже. Фройхен и раньше не жаловал миссионеров, а после этого вообще стал противником церкви.
Чтобы Фройхен не горевал, Расмуссен затеял новую экспедицию. Питер оставил детей с родственниками жены, и попиздовал вокруг всей Арктики, через Гренландию, Канаду, Берингов пролив. Гуляли они так три года. Когда уже довольные возвращались домой, случилась снежная буря, Питер умудрился отстать от экспедиции. Мело жутко, он забрался под нарты, и уснул.
Просыпается метель-то кончилась, но его снегом занесло по самое не горюй. От его дыхания снег подтаял, замерз обратно, и сидит он теперь под нартами, в ледяной пещере, на манер какой-нибудь ебучей спящей красавицы в хрустальном гробу. Фройхен попробовал стену пробить бесполезно. А все инструменты на нартах, в багаже. Но туда пробиться нереально.
Что же сделал этот замечательный человек? Он насрал. А потом из получившегося материала вылепил зубило. Пока тепленькое. Долго ждал, когда оно застынет и затвердеет. Этим зубилом Питер проковырял дорогу на волю. Инструментом из говна. Возможно, там еще были палки. Тогда из говна и палок.
Но это еще не самое охуительное. Фройхен вылез, пошел догонять экспедицию. Добрался до временной базы, разделся, смотрит а пальцы-то на ноге отморожены.
Ишь бы, блядь, незадача какая, огорчается Питер. Ну ладно. Зря я, что ли, два года в медицинском отмантулил
Он удалил себе пальцы плоскогубцами и молотком. Не спрашивайте, как, я не знаю. Может, то самое зубило тоже в процессе участвовало. Главное, Фройхен был убежденным трезвенником, а на базе имелся спирт. Но он даже не отхлебнул, чтобы хоть как-то обезболить процесс. Принципы, видите ли, дороже.
Вернулся Питер в свое иглу, к детям, и все бы ничего. Но в 1920 году заблажил датский король:
Это как так, блядь, датчане в Гренландии живут, а территория не датская? А налоги короне платить Пушкин будет? То есть, Андерсен, я хотел сказать.
И послал туда представителя короны, присоединив побережье Гренландии к Дании.
Понаехали тут, нахмурился Питер. Власти, миссионеры, плюнуть некуда, сука. Щас разведут толпу, потом супермаркетов настроят, Диснейлэндов, церквей, этих, как их, барбершопов... Делать тут уже нехуй.
И с детьми уехал в Данию.
Там пошел к врачам, ногу показать, а они говорят:
Как-то вы некачественно пальцы удалили. Плохо учились, видать, в университете.
Отчекрыжили Фройхену ступню.
Ну, блядь, охуеть теперь, обиделся Питер, и пристегнул деревянный протез.
Это ему никак не мешало. Бабла в фактории он заработал много, купил себе небольшой островок Энехойе, построил дом, стал там жить с детьми. Спокойное существование было не для него, Фройхен развил бурную деятельность. Для начала он женился на подруге детства Магдалене. Дама была из богатой семьи, в приданое ей дали журнал для домохозяек В гостях и дома. Питера назначили главным редактором, а он добился того, что журнал сделался самым популярным в Дании.
Потом Фройхен стал читать лекции об арктических экспедициях, печатать статьи в журналах, а 1927 году издал свою первую книгу о путешествиях. И капитально прославился. Этого неугомонному полярнику показалось мало, он вступил в партию социал-демократов, писал аналитические статьи в журнал Политика.
Но даже этого Питеру не хватило.
Скучно, бля, чего-то, сказал он, и занялся кинематографом.
Стал писать сценарии о полярных экспедициях и жизни эскимосов. Тема была модная, в 1932 году Фройхен заключил контракт с Metro Goldwyn Mayer. Устроил съемки на Аляске. Работал сценаристом, переводчиком, занимался подбором актеров, а между делом сыграл в фильме роль главного злодея. Главные роли играли местные аборигены. Фильм имел оглушительный успех и получил Оскара.
Ну заебись, решил Фройхен. Хули мне на дядю работать?
Открыл собственную консалтинговую компанию для киностудий. Помогал снимать фильмы об Арктике. Заодно возглавил Датскую федерацию бокса, организовал Датский клуб путешественников, устраивал туры в Гренландию, Норвегию, Швецию, Южную Африку, дважды побывал в СССР
Короче, атомный пиздец, а не человек. Его обожала вся Дания. Да вообще полмира. Но тут в Германии пришли к власти нацисты. Дания подписала с Гитлером договор о ненападении.
Хуйня, не верю я этому бесноватому, сказал Фройхен.
9 апреля 1940 года фашистские войска захватили Данию.
Ну и хули я говорил? вздохнул Фройхен, и вступил в Сопротивление.
Там он активно работал. Прятал беженцев, занимался саботажем, разведкой. Ненавидел фашизм, и не скрывал этого. Конечно, он не мог считаться чистокровным евреем, но фашистов это не волновало. Фройхена тоже.
Когда кто-нибудь начинал вещать о чистоте расы, двухметровый Питер хватал убогого за грудки, говорил:
Да, я еврей. И хули ты мне сделаешь?
Страдалец понимал, что щас из него все убеждения выбьют вместе с дерьмом, и затыкался.
Но в 1943 году власть полностью перешла в руки немцев, которые разогнали датское правительство. В страну ввели части гестапо и полиции. Издали указ о смертной казни всех участников Сопротивления и сочувствующих. Фройхена арестовали.
Да щас, блядь, размечтались, сказал Питер.
Он сбежал из заключения. Перебрался в Швецию, оттуда в Нью-Йорк. Но жена Магдалена за ним не поехала.
Вот еще, сказала. Мне-то хули? Я истинная арийка, в сопротивлении не участвовала. Сиди сам в эмиграции.
Да пошла ты на хуй, плюнул Питер, и женился на еврейке Дагмар Кон.
Она работала в журнале Вог иллюстратором. Фройхен писал книги о своих путешествиях, выступал с лекциями, а когда фашистов победили, возобновил арктические экспедиции. Такой неугомонный чувак.
Появилось телевидение, конечно, Фройхен отметился и там. Пошел на интеллектуальную викторину с денежными призами, выиграл 64 000 долларов.
Однажды, когда ему был 71 год, Питер собрался в очередную экспедицию по Аляске. Прилетел на военно-воздушную базу рядом с Анкориджем. Но тут его хватил сердечный приступ. Умер он быстро.
Прах Фройхена был развеян над Гренландией, на горе Дундас, неподалеку от основанной им фактории.
Такой вот человек белый медведь. Удивительный, могучий, умный, талантливый и совершенно бесстрашный. Один из лучших представителей мужского племени во все времена. Последний викинг. Золотой генофонд человечества.
На фото Питер Фройхен с третьей женой, Дагмар Кон. В той самой шубе из собственноручно убитого белого медведя (прежде чем вещать: эта шуба не из белого медведя, стоит вспомнить о качестве фото того времени, а также о том, что шубе 30 лет минимум, и она могла быть не раз реставрирована другим мехом).
(Диана Удовиченко).
Анжела Петровна решила изменить мужу.
Не то, чтобы он ее не удовлетворял физически скорее, морально. Он приносил домой хорошую зарплату, любил детей и котика, увлекался кулинарией, и с упоением варил борщи. А в свободное время строил дом за городом. Своими руками. Хобби у него было такое. И все бы ничего, да не хватало Васе полета мысли и души.
Неспособен он был на порыв, не умел так вот, чтобы женщина ах! и свалилась ему под ноги, как спелый плод. Пришел, увидел, победил это было не про Васю.
Ну укуси меня хоть, что ли, иной раз от безнадежности просила Анжела Петровна.
Акула я тебе? Или алабай какой? Вася надувал пухлые щеки, и тяжело вздыхал, всем своим видом показывая: не может.
Он другим брал, заботой и лаской, что в свое время и подкупило Анжелу Петровну. В общем, Вася был уютен, как стоптанные тапки, и надежен, как березовое полено.
Между тем, Анжела Петровна была женщина больших страстей. Ей мечталось, чтобы высокие страдания, ах, оставьте граф!, нет, графиня, вы моя!, взлеты, падения, и наконец желанная награда. В общем, Анжеле Петровне хотелось романтики, которой законный супруг дать не мог.
Однажды она решилась эту романтику получить. Ну и что ж, измена? уговаривала себя Анжела Петровна. Если мне муж не дает желаемого, надо взять на стороне. Всего один разок, и никто не узнает. Хоть пойму, как это бывает, с романтичным мужчиной. А то до тридцати пяти дожила, и настоящей страсти не познала.
Для получения недостающей в организме романтики Анжела Петровна выбрала коллегу, Костика. Так его называли на работе, несмотря на подступающее сорокалетие. Костик был холост, весел и нечеловечески обаятелен. У дам перехватывало дыхание, когда Костик, высокий, голубоглазый, круглогодично загорелый, входил в офис и одаривал всех белозубой улыбкой. Летом он носил джинсы с клетчатыми ковбойскими рубахами, зимой со свитерами крупной вязки, под Хемингуэя.
Костик давно уже склонял Анжелу Петровну ко греху, и наконец, ярким апрельским днем, она склонилась.
Это будет незабываемое свидание, заговорщически прошептал он.
Какое? задохнулась от запретного желания Анжела Петровна.
Сюрприз, улыбнулся Костик.
В субботу Анжела Петровна тщательно собиралась для грехопадения: приняла ванну с ароматическими маслами, сделала укладку и макияж, надела тонкие черные чулки со швом, дорогое нижнее белье, черное платье, подчеркивающее фигуру. Красное пальто из кашемира, легкий шелковый шарфик и сапоги на шпильке довершили неотразимый образ.
Вася, как обычно, пропадал за городом, на постройке дома. Дети были заняты своими делами. Почесав за ухом кота, которого тоже звали Васей, Анжела Петровна выпорхнула навстречу запретной страсти...
Свидание было назначено на морском вокзале, что Анжела Петровна тоже сочла романтичным. К тому же, она догадывалась: Костик поведет ее в недавно открывшийся поблизости шикарный морской ресторан.
Костик уже ждал ее возле пирса. Ветерок трепал белокурые волосы, кожаная летная куртка подчеркивала чеканный профиль. Анжела Петровна залюбовалась, и снова удивилась, как тонко Костик чувствует стиль: он будто явился из другого, романтического времени, и походил на все сразу черно-белые героические фото, когда-то виденные в учебниках.
Вопреки ожиданиям, Костик взял ее за руку и повел к парому, уходившему на остров Узкий. Анжела Петровна догадливо усмехнулась: там тоже недавно открылся морской ресторан, еще шикарнее.
Над морем дул холодный ветер. Все пассажиры разместились в салоне, но Костик предпочел остаться наверху. Он подвел Анжелу Петровну к борту, раскинул руки, и шепнул на ухо:
Как в Титанике.
Ледяной ветер взъерошил красивую укладку, поставил волосы дыбом. Выбил слезы из глаз, и Анжела Петровна с тоской ощутила, как течет макияж. Сам Костик, прикрывшийся Анжелой Петровной, чувствовал себя прекрасно.
Ниар, фар, форевар ю ар завывал он в тон ветру.
Анжела Петровна терпеть не могла Титаник, и засыпала на пятой минуте показа. Но сейчас мужественно терпела ради романтики. Наконец, когда вся она уже была в слезах и соплях, а размазанная косметика и ирокез вместо прически делали ее похожей на безумного Чингачгука, паром причалил на острове Узкий.
И опять Костик провел Анжелу Петровну мимо ресторана, увлекая вдоль пустынного берега. Уж не маньяк ли он? с опаской подумала Анжела Петровна. Гладкая подошва сапожек скользила по мокрым камням, шпильки за них цеплялись, и Анжела Петровна с грустью подумала, что сапожкам хана.
Вот мы и пришли, сказал Костик, указывая на компанию, которая вольготно расположилась на берегу возле костра.
Компания была разношерстная два пожилых мужчины, один юноша лет шестнадцати, и четыре растрепанные женщины неопределенного возраста. Не маньяк, утешилась Анжела Петровна, и тут же озаботилась: А может, они все маньяки? Или секта?
Подожди, моя прекрасная, я сейчас, сказал Костик, и куда-то убежал.
Анжела Петровна присела на выброшенную морем корягу, мысленно прощаясь с красным кашемировым пальто. Странные мужчины и женщины молча заваривали Доширак, передавали по кругу пластиковые стаканы с водкой. Анжеле Петровне тоже предложили, но она отказалась.
Вскоре вернулся Костик, и торжественно возложил на ее голову венок из одуванчиков:
Тебе, моя фея. Первые в этом году.
Желтая пыльца осыпалась с цветов на легкий шарфик от Hermes. Анжела Петровна заскрипела зубами и полезла в телефон, дабы узнать расписание паромов. Вдруг аплодисменты заставили ее оторвать взгляд от экрана.
Посвящается моей прекрасной даме! объявил Костик.
Он принял драматическую позу, устремил взгляд к морю, и снова стал похож на фотографию героя. Анжела Петровна даже позабыла про убитые сапожки, стоившие половину зарплаты. Костик глубоко вздохнул, и принялся выкрикивать:
Моя. Не твоя. Ты моя.
Я тебя буду радовать!
Давать!
Тебе, себе
Вы его муза! с восторгом шепнула Анжеле Петровне неопределенная
женщина. Как я вам завидую, он гений, гений
Радовать! продолжал Костик, разрубая воздух ладонью.
Всегда. Все года.
И когда буду седой.
Для тебя буду Солнцем.
Звездой.
Стремительной ездой
Лохматой пиздой, перебила Анжела Петровна, решительно вставая.
Она выдернула из руки неопределенной женщины стаканчик с водкой, замахнула одним глотком, гордо поправила ирокез, высморкалась в шарфик от Hermes и зашагала в сторону стоянки парома. Костик на секунду онемел от неожиданности, потом побежал следом.
Моя фея, что с тобой? Тебе не понравились стихи? Я написал их для тебя
Анжела Петровна остановилась:
Это были стихи?! Так ты поэт, что ли?
Да, последний романтик, певец прекрасного, вздохнул Костик.
Анжела Петровна хмыкнула:
Лучше бы ты маньяком оказался. А кто все эти люди?
Из Приморского союза поэтов, члены
Да какие там они члены, пренебрежительно отмахнулась на ходу Анжела Петровна.
Но как же наша страсть?! говорил, догоняя ее, Костик. Я собирался устроить ночевку в палатке. А перед сном мы смотрели бы на небо
И срали бы под кустом, согласилась Анжела Петровна.
Но единение с природой
Слушай, осенило Анжелу Петровну. Да у тебя бабла нет, что ли?
Поэту чужда меркантильность, солнечно улыбнулся Костик.
Но зарплату ты куда деваешь?
Маме отдаю. Я у нее живу
И одежду тебе мама покупает. Ясно.
Но Анжелочка
Анжела Петровна. Еще раз подойдешь, премии, блядь, лишу.
Дивный романтичный образ Костика в ее сознании вспыхнул последней искрой и погас без следа. Анжела Петровна всхлипнула от обиды, и ушла, не оборачиваясь.
Парома пришлось ждать три часа, так что домой она добралась, когда стемнело.
Из кухни тянуло ароматом борща. Анжела Петровна быстро скинула пальто и шмыгнула в ванную, чтобы смыть с лица следы Титаника и романтического приключения.
Вскоре она уже сидела за столом, ела обжигающий борщ, сваренный Васей. Одноименный кот примостился у ее ног и вылизывал яйца.
Анжела Петровна размышляла о том, что не так уж и плохо быть солидным главным бухгалтером с солидным мужем, солидным домом, солидной фигурой, и в каких-то тридцать пять солидно зваться Анжелой Петровной, а не Анжелочкой, например.
Ты сегодня такая красивая, специальная какая-то, робко сказал Вася. Попыхтел немного, собираясь с духом, и спросил: Хочешь, укушу?
Анжела Петровна передернула плечами:
Не надо.
Ну ты ж романтики хотела, напомнил Вася.
Да к ебеням эту романтику, махнула рукой Анжела Петровна. Пойдем, я тебе без романтики дам.
Диана Удовиченко