Sigmil

Честно спижженая копипаста:

Несколько утверждений:

А) Люди хотят и любят жить.

Б) Ядерная война возможна.

В) В ней может быть победитель (а может и не быть).

Г) Обмен массированными контрценностными ядерными ударами «на все деньги», после которого победителей, действительно, не будет – одна из форм ядерной войны, последняя, и вероятная примерно настолько же, насколько вероятна мировая война с использованием обычных вооружений.

Что означает сказанное выше? То, что, как и в обычной войне, в ядерной возможны самые разные варианты многоступенчатой управляемой эскалации. Эскалация, начавшаяся с предупреждения о повышении готовности ядерных сил, может закончиться на этой ступени, может перейти к демонстративной подготовке к применению, может получить ответвление в виде возобновления испытаний, и так далее. Дальше может состояться демонстративное применение по пустынному району, дальше размен второстепенных военных объектов/развернутых соединений опять же, в районе поглуше.

На каком-то этапе ситуация может закачаться на грани применения стратегических ядерных сил, и здесь уже начинается высший пилотаж управляемой эскалации – например, стороны могут начать сносить друг другу города/районы по одному, так сказать, в подкрепление переговорной позиции. Где будут эти города и районы? Это зависит (с) но в рамках управляемой эскалации возможны разные договоренности, гласные и не очень, об ограничении района боевых действий, как в целом, так и ядерных – отдельно.

Может ли дойти до выноса городов на коренных территориях друг друга? Может, причем совсем не факт, что сразу всех по принципу «обсыпь его мелом» - начнется в рамках управляемой эскалации, скорее всего, с «сигнальных городов», вынос которых должен продемонстрировать серьезность намерений и готовность отстаивать, эээ, переговорную позицию и/или убеждать оппонента в необходимости подвинуться по некоторым элементам торга.

Тут мне наверняка возопят – а как же Вторая Мировая? Никакого торга, только безоговорочная капитуляция супостата и полное его аннигилирование. Проблема Второй Мировой именно в том, что в этой войне отсутствовало главное – возможность гарантированного взаимного уничтожения, поэтому в январе 1943, когда требование безоговорочной капитуляции было выдвинуто, возразить на него немцам было нечем.

В случае, когда в войне сходятся стороны, равно способные низвести друг друга в каменный век, торг за лучшие позиции в процессе неизбежен. В целом вся эта цветущая многоступенчатость с ответвлениями, площадками для отдыха, указателями «нахуй - это туда» и «опасно для жизни», придумана исходя из обозначенного выше пункта «А». Люди хотят и любят жить, и потому даже самоубийственными вещами занимаются по принципу «лучше, конечно, помучиться».

Возможно ли, что все это в итоге все равно будет пройдено без остановок и выйдет таки на обмен масштабными стратегическими ударами по городам? Или вообще начнется с попытки разоружающего/обезглавливающего массированного удара?

Разумеется, возможно. Но поскольку люди любят и хотят жить, а попытка разоружающего удара с огромной вероятностью приводит именно к ответному «на все деньги», то идти по лестнице в ад стороны будут медленно, предупредительно пропуская друг друга вперед и оставляя крестики мелом для возвращения обратно.

… Жалко в этой обстановке на самом деле Восточную Европу. Когда на роль поля битвы 3й Мировой назначили Германию, жалко никому не было, все знали почему и за что. А тут народ сам полез, добровольно, с песней, и глубокой верой в конец истории. Ave, Caesar, Morituri te salutant, что уж там.

@Armscontrolfreak, для которого изложенное – непосредственный предмет изучения, добавляет два но: 1. Есть принципиальные сомнения в возможности управляемой эскалации. 2. Никто не знает, управляема ли она вообще после определенного порога.

… И это незнание – самая лучшая гарантия от начала бабахов и в целом прямого столкновения сторон. Призрак 1914 года висит перед всеми, мерно покачиваясь в пустоте, и то, что теперь он еще и ядерный, атмосферу не озонирует.

А вам все равно всем завтра на работу. Мне тоже.

Илья Крамник

August 16, 2022

https://telegra.ph/Pro-yadernuyu-vojnu-ogranichennuyu-i-ne-o...

Однажды, в прекрасное солнечное утро, придя в школу, мы никого в ней не застали. Стали расспрашивать. Установили — все пошли к собору встречать дроздовцев.

— Значит и Володя! — обрадовался Сима. — Побежим и мы к собору! — Но мне почему-то бежать не хотелось, хотя в то время я никакой вражды к белогвардейцам не испытывал. Я их, попросту, не видел и не знал, не понимал кто они и зачем идут.

Я остановился на тротуаре, неподалёку от бывшей городской думы — теперь Ногайский городской совет.

У здания толпился народ. Как я понял из разговоров, это были родные членов Совета, которые все до единого собрались в зале заседаний в ожидании прихода дроздовцев, чтобы передать управление городом в руки военных властей. Городской совет Ногайска, как и подавляющее большинство советов первого избрания, был образован из числа наиболее уважаемых интеллигентных, преимущественно зажиточных, а в селах хозяйственных людей. Для них важнее всего был твердый порядок, и потому они не хотели оставить город без власти, даже на короткое время. Входившие в состав Советов двое фронтовиков до хрипоты убеждали своих коллег разойтись и скрыться на некоторое время. Они говорили: «Офицерьё нас перестреляет». На это им отвечали: «За что? Ведь мы же власть не захватывали. Нас народ попросил. Офицеры — интеллигентные люди. Ну, в тюрьме подержат для острастки несколько дней. А расстрелять...»

Я стоял, слушая рассказы об этих разговорах в Совете, и тоже не понимал, как это можно застрелить человека за то, что народ избрал его в Совет.

Членов Совета конвой погнал в сторону моста через реку Обиточную и далее, по направлению к селу Денисовка. За арестованными двигалась колонна пустых повозок. Родственников арестованных и других гражданских лиц через мост не пропускали. Некоторое время спустя враздробь затрещали выстрелы со стороны Бановской рощи. Немного погодя треск повторился. Ещё через некоторое время со стороны Денисовки подъехал офицер и прокричал: «Кто здесь родственники советских прислужников? Можете забирать их!» — Где? Где? — зашумели люди. Им показывали в сторону Бановской рощи. Вскоре плачущие родственники пошли назад. В повозках, за которыми шли они, лежали их мёртвые родные. Так вот для чего за арестованными следовали повозки!

Люди, ошеломлённые происшедшим, присоединялись к скорбной процессии, к своим друзьям и родным, со страхом оглядываясь, расходились по домам. Но немало оставалось и тех, кто продолжал растерянно топтаться на месте. Среди них был и я... И вдруг я увидел учителя истории Новицкого. В парадной форме капитана русской армии, с 4-мя «Георгиями» на груди (полный георгиевский кавалер), он, чётко чеканя шаг, шёл к зданию Совета.

Я был потрясён, у меня не было никакого сомнения, что он был среди тех, кого повели на расстрел. Я сам видел его. И вдруг снова он.

Он вошёл в здание Совета. Через несколько мгновений оттуда послышалась отборнейшая площадная брань. Слышались слова: «Ты ещё учить нас будешь, большевистская подстилка! Права требовать! Я тебе покажу права!» На крыльцо вылетел, выброшенный сильным толчком, Новицкий. Погоны у него сорваны. Георгиевские кресты тоже. Китель разорван. За капитаном на крыльцо выскочил офицер с белой повязкой на рукаве, надпись на повязке: «Комендант», держа револьвер у затылка Новицкого он орал ему. «Вперёд! Вперёд!» Только Новицкий шагнул с последней ступеньки думского крыльца, прозвучал выстрел, и тело капитана мешком осело на тротуаре.

До сих пор я был как в трансе. Невообразимая жестокость, бесчеловечие ошеломили меня, лишили силы и воли. Я всё время простоял почти на одном и том же месте, глядя широко раскрытыми глазами на происходящее. Убийство Новицкого вывело меня из транса. Я закричал и бросился бежать. Меня огнем пронзила мысль: «Дядя же Александр председатель Борисовского совета! Значит его тоже могут расстрелять!».

Я бежал изо всех сил. Одна мысль владела мной: «Успеть бы раньше дроздовцев. Предупредить дядю и членов совета». Я прибежал на дядин двор дыша как загнанная лошадь. Дядя, ничего не подозревая, работал во дворе.

— Дядя, убегайте! — закричал я и упал на траву. Дядя подбежал ко мне, начал расспрашивать. Через несколько минут он всё понял и сам отправился предупреждать членов Совета.

Никого из Борисовских советчиков дроздовцам захватить не удалось. Были предупреждены и соседние села. Все отсиделись в камышах. Правда, ноги были изранены пиявками. Но ноги не голова. Отходили.

Но что же произошло с Новицким? Был ли он среди тех, кого расстреливали в Бановской роще? Да, был. Опытный фронтовик, человек большой воли и собранности, он сумел упасть за мгновение до того, как до него дошла, предназначенная ему пуля. Когда среди трупов расстрелянных появились родственники, он поднялся и пошел домой. Дома он надел парадную форму, чтобы идти обжаловать беззаконный террор. Родные на коленях умоляли его не ходить: «Это же варвары, — говорили они, — тебя непременно убьют». — «Нет» — говорил он — я не могу не идти. Ведь если никто их не остановит, они же пол-России перестреляют. Нет, надо командованию об этом рассказать».

Что вышло из его попытки, я уже написал. Его убили.

Автор: Петр Григоренко -- советский диссидент, антисоветчик.

https://burckina-new.livejournal.com/1878399.html