Панджшерское ущелье, Афганистан

Сделал компиляцию из нескольких старых Инстаграм постов рассказывающих о столкновениях советской авиации с пакистанскими и иранскими ВВС.

Начало: Для лучшего понимания природы инцидентов между советской авиацией и авиацией "соседей" нужно изучать вопрос с самого начала. Ещё до ввода 40-й армии в Афганистан рассматривалась вероятность столкновения с авиацией Китая, Ирана, Пакистана, и возможно западных держав. В Афганистан даже была отправлена отдельная зенитно-ракетная бригада, так и оставшаяся без работы и выведенная в июле 1980г.

Но даже без прямой конфронтации оставалась огромная вероятность соприкосновения с "соседями". Базы моджахедов были раскиданы вдоль границ, а сама "граница" здесь было чисто условной. Демаркация никогда не проводилась, условная "линия Дюранда" была проложена по вершинам хребтов и лишь посты на дорогах да древние заставы-крепости, часто отступающие от реальной границ на несколько десятков километров, указывали на то, что вы уже в другой стране. И если наземные войска знали, что "за той горой Пакистан", то для лётчиков "условная линия на карте" почти ничего не значила. Сложный рельеф затенял обзорные РЛС авиабаз, на маршруте к цели приходилось считать хребты и ущелья, искать приметные селения и горы.

В этих условиях навигационные ошибки были неизбежны. Гремевшие у самой границы бои вызывали у Исламабада нарастающую нервозность. Пакистанский Пешавар, вблизи которого находилось особенно много душманских баз, имел славу прифронтового города. 24 км, отделявшие его от границы, проскакивались самолётами за пару минут.

Соседнему Ирану, переживавшему исламскую революцию и воюющему с Ираком, было не до афганских проблем. Их достаточно мощные ВВС, насчитывающие 80 новых Томкэтов и около 230 Фантомов, были серьёзно ослаблены чистками офицерских кадров и постоянной нехваткой запчастей. Но, тем не менее, именно с Ираном связан первый серьёзный инцидент, в котором приняли участие части 40-й армии.

5 апреля 1982 года, 79 советских вертолётов при поддержке 38 бортов авиации, вследствие банальной навигационной ошибки, высадили почти два батальона десантников, со 120 мм миномётами, в 20 километрах за Иранской границей.

Асфальтовый завод

С самого начала войны единственными целями для советских истребителей стали вертолеты Ирана и Пакистана, ведущие разведку над приграничными районами. Такие полёты фиксировались часто, причем отмечались и посадки на афганской территории. Hо в целом ни ПВО Афганистана, ни авиации 40-й армии было не под силу пресечь эти полёты. Хватало работы по наземным целям и перехват всегда оставался второстепенной задачей.

Но 5 апреля 1982 года ситуация обострилась. Мощнейшая воздушная группировка, состоящая из: 61 Ми-8, 18 Ми-6, 2 воздушных командных пункта Ми-9, поддерживаемые 12 истребителями-бомбардировщиками Су-17 и восьмёркой МиГ-23МЛ, должна была обеспечить проведение десантной операции в местечке Рабати-Джали, на стыке границ Афганистана, Ирана и Пакистана. Здесь располагалась база моджахедов, склад оружия и наркотиков. Более того, из разведывательного пункта ГРУ в Шинданде пришла информация о том, что на базе находится партия ПЗРК Стрела-2 египетского производства.

Операция сразу получила исключительный статус. Общее командование осуществлял зам. ком. 40-й армией генерал-майор Винокуров, а в самой операции принимали участие только советские войска.

По плану утром 5 апреля группа Су-17 должна была подавить средства ПВО и охрану базы. После авиаудара провести высадку, захватить господствующие высоты, блокировать базу и подавить сопротивление. Далее, уничтожить склады и захватить ПЗРК. На всё отводилось шесть часов, после чего десант эвакуировался на вертолетах.

Силы десанта насчитывали почти два батальона, включая отдельную 459-ую роту СпН ГРУ штаба 40-й армии и 120-миллиметровые миномёты в качестве усиления.

За 47 км до цели создали промежуточную площадку для дозаправки. Ми-6 заранее доставили туда огромные резинотканевые емкости и заполнили их керосином. На ударных Ми-8 усиливали вооружение и боезапас. Десантные машины напротив шли в перегрузе, с них снимали всё лишнее, включая пулемёты. На всех вертолетах были закрашены звезды и бортовые номера.

Спланировали всё красиво, ну а вышло, как всегда!

На рассвете 4 апреля группа уже была на промежуточной площадке, но ручная заправка затянулась до ночи. В 6.00 вертолёты взлетели, в 6.40 Су-17 отмаркировали и начали усиленно долбить цель.

Высадка должна была начаться в 07:00.

По одной из версий, ветер отнёс осветительные бомбы вглубь Иранской территории. Штурман "лидера" Ми-9 понял, что группа пересекла границу и они уже в Иране, но полковник Апрелкин, находящийся на борту, приказал курс не менять. Вертолётчики уже видели под собой асфальтовую дорогу, которой здесь не должно было быть, и даже линию телеграфных столбов - зрелище для Афганистана совершенно фантастическое. Но в этот момент, впереди показалось строение и вышка охраны, похожие на те, о которых сообщал агент. Было принято решение десантироваться.

В 7.03 высадка началась и продолжалась 17 минут. Ми-8 растянулись по пустыне на несколько километров. По периметру были выставлены посты и разведывательные вертолеты. Подошли Ми-6 с топливом, началась заправка. Быстро развернувшиеся миномётчики начали обстрел "цели", вперёд выдвинулись штурмовые группы.

Уже уничтожили несколько строений, появились пленные, и только в это момент пришло понимание ошибки. Промахнувшись то ли на 12, то ли на 20 км, десант крушил иранский асфальтный завод вместе с приграничным посёлком Хормек. Приказ "срочно эвакуируйте десант и уходите" прилетел одновременно с иранскими "Фантомами". Вообще иранцы отреагировали быстро. Над полем боя появилась группа F-4, а в район вторжения выдвинулся мотопехотный батальон с танками и бронетранспортерами. Подоспели и наши Миги, правда, без приказа на открытие огня. Но на десантников этот приказ не распространялся. Быстро организовав противовоздушную оборону, они повредили один из иранских самолётов, вынудя их уйти на базу. Вертолёты поспешно снимались с плацдарма, практически навиду у приближающихся наземных сил иранцев. Часть десанта даже была вынуждена уходить к границе своим ходом, и только через три часа они пересекли границу Афганистана.

На фото: "Фантом" атакующий стоянку десантных вертолетов. Иран, 5 апреля 1982 года. Фото: Сергей Сергеев.

Разбор полётов: Если судить объективно, операция была хорошо спланирована. Даже грубая навигационная ошибка привела к потере лишь четырех вертолетов, и то на земле. Людские потери составили не более десяти легкораненых. Иранцы, понявшие непреднамеренность наших действий, быстро сориентировались и не пошли на обострение конфликта. А основную цель всё равно взяли, правда почти на 12 часов позже, чем рассчитывали.

Вертолётчики привезли кусок Сайдуиндера

После инцидента с асфальтовым заводом отношения с Ираном шли ровно, а вот с Пакистаном начали возникать проблемы. И причины были! Прежде всего действия моджахедов, не утруждающих себя формальностями при переходе границы, и тем более, постоянные обстрелы соединений 40-й армии с территории Пакистана. Уже после войны руководитель оперативной группы Минобороны в Афганистане генерал армии В.И. Варенников прямо говорил о том, что отдавал приказы на нанесение ударов по особо опасным объектам на территории Пакистана. Наша авиация активно работала, а Пакистанский МИД собирал куски бомб и реактивных снарядов.

Бывали случаи курьезные: Вертолётчики, ползающие на брюхе по приграничным районам, знали их намного лучше лётчиков ударной авиации, но и здесь встречались такие районы, где было легко промахнуться. Например, огромная пустыня за Кандагаром или обширная зелёнка возле Джелалабада и Хоста, уходящая на другую сторону границы.

Пограничники

В августе 80-го отметился экипаж заместителя командира 280-го вертолетного полка майора В. Харитонова. Ребята возвращались с задания и решили немного разнообразить продовольственное снабжение, украсив стол ко дню авиации. Углядев удобную бахчу, быстро сели, и штурман с борттехником принялись набивать арбузами вместительный лопастной чехол. Вдруг командир, оставшийся у Ми-8, свистом велел им возвращаться и тут же кинулся запускать двигатели. Поднявшись в воздух, за ближайшим холмом экипаж увидел большой незнакомый аэродром, откуда к месту их посадки уже выезжали машины. Обратно возвращались с максимальной скоростью, по пути разбираясь в происходящем. Оказывается, их занесло к пакистанской авиабазе Кветта, находящейся аж в 20 км за "ленточкой"!

А бывало и грустно: В июле 81-го ведомые командиром полка, вертолётчики Кандагарского отряда вылетели с задачей минирования дороги от Пешавара на Джелалабад. Стараясь пройти подальше от любопытных глаз, группа Ми-8 прошла по ущельям, быстро уложила мины и повернула домой. Представьте шок ведущего группы, когда через 5км показался знакомый шлагбаум погранпоста заминированным оказался пакистанский участок дороги. Группа тут же легла на обратный курс снимать мины, но было поздно - еще на подлете стали видны подорвавшиеся и горящие грузовики.

В том же году произошёл ещё один похожий случай. Пара Ми-8, прикрываемая Ми-24 вылетела из Джелалабада на воздушное минирование троп в Хайберском проходе. Высокое начальство сыграло свою роль и здесь, группу вёл прибывший из Кабула штурман ВВС армии, знавший местность только по карте. Выскочив из-за горы, вертолетчики начали сыпать мины, как вдруг обнаружили под собой железнодорожные пути. Долго думать не пришлось, во всем Афганистане до самой советской границы рельсов не было, а заминированными оказались подходы к пакистанскому городу Ланда-Хана.

В общем, Пакистан начал серьёзно напрягаться, дело дошло до того, что к Афганистану были переброшены снятые с индийской границы ЗРК "Кроталь" и дополнительные истребительные эскадрильи. Градус рос, но позиции советской и пакистанской сторон были достаточно сдержаны, до реальных стычек пока не доходило. Hашим предписывали не появляться рядом с границей, а пакистанцам запрещали идти на перехват, не убедившись в том, что цель совершенно точно упадёт на своей территории. К тому же, ВВС Пакистана, вооружённые устаревшими "Миражи-III" и МиГ-19, были сильно ограничены в своих возможностях. Но, уже в 83-м вместе с появлением новых F-16, пакистанские лётчики заметно осмелели.

Получилось слепить три поста в один. Дальше пойдёт рассказ о прямых столкновениях в воздухе, но это всё же в следующий раз, а то совсем многобукв получается.

В принципе, всё это уже есть в Инсте, но картинок там конечно поменьше.
Если есть желание, велкам:

https://www.instagram.com/wings_over/

15 сентября 1941 года московский завод 37 выпустил первый серийный Т-60, однако ввиду последовавшей вскоре эвакуации производство было остановлено уже 26 октября. Всего в Москве сделали 245 танков Т-60. Вместо предполагавшегося вначале Ташкента предприятие отправили в Свердловск, где вскоре заработал новый танковый завод 37. Собранные на нем с 15 декабря 1941 года в основном из деталей, привезенных из Москвы, первые два десятка Т-30 и Т-60 прошли 1 января 1942 года по свердловским улицам. Всего же до сентября 1942-го на Урале построили 1144 Т-60, после чего завод 37 перепрофилировали на изготовление узлов и агрегатов к Т-34, а также боеприпасов.

К производству броневых корпусов танка Т-60 были привлечены цехи Коломенского машиностроительного завода имени Куйбышева. В октябре 1941 года часть из них, включая те, что выпускали корпуса танков Т-60 для завода 37, эвакуировали в Киров, на площадку тамошнего машиностроительного завода НКПС имени 1 Мая. Здесь был создан новый завод 38 и уже в январе 1942-го из его ворот вышли первые Т-60. С февраля 38-й начал их плановое производство, одновременно снабжая остальные предприятия литыми траками гусениц, которые ранее делал только СТЗ. За I квартал изготовили 241 машину, до июня еще 535 единиц.

Привлекался к производству Т-60 и завод 264 (Красноармейский судостроительный завод в городе Сарепте под Сталинградом, ранее выпускавший речные бронекатера). Техдокументацию на танк он получил своевременно, но в дальнейшем вел машину самостоятельно, не прибегая к помощи головного предприятия, однако и не пытаясь ее модернизировать. 16 сентября 1941 года в заводской коллектив влились знакомые с танкостроением работники эвакуированного ХТЗ, которые еще в Харькове начали заниматься освоением производства Т-60. Они приехали на 264-й с уже подготовленным заделом инструмента, лекал, штампов и заготовок танка, поэтому первый бронекорпус сварили к 29 сентября. Агрегаты трансмиссии и ходовой части должен был поставлять СТЗ (завод 76). Загруженное изготовлением Т-34 и дизель-моторов В-2, к тому же оказавшееся в конце 1941 года их единственным производителем, сталинградское предприятие и поставлявший ему бронекорпуса и сварные башни для тридцатьчетверок завод 264 не могли уделять легкому Т-60 столько же внимания. Тем не менее в декабре удалось собрать первые 52 машины. Всего же по июнь 1942 года здесь было выпущено 830 Т-60. Значительная их часть участвовала в Сталинградской битве, особенно в начальной ее фазе.

Головным же и самым крупным заводом по выпуску Т-60 стал ГАЗ, куда 16 октября 1941 года на постоянную работу прибыл Н. А. Астров с небольшой группой московских коллег для конструкторского обеспечения производства. Вскоре его назначили заместителем главного конструктора предприятия по танкостроению, а в начале 1942-го он получил Сталинскую премию за создание Т-40 и Т-60.

В короткий срок ГАЗ завершил изготовление нестандартной технологической оснастки и с 26 октября приступил к массовому выпуску танков Т-60. Бронекорпуса для них в нарастающих количествах начали поставлять Выксунский завод дробильно-размольного оборудования (ДРО) 177, позже Муромский паровозоремонтный завод им. Дзержинского 176 с его мощным котельным производством, технологически подобным танковому корпусному, и, наконец, старейший броневой завод 178 в городе Кулебаки. Затем к ним присоединилась эвакуированная в Саратов на территорию местного паровозоремонтного завода часть подольского завода 180. И все же бронекорпусов хронически не хватало, что сдерживало расширение массового производства Т-60. Поэтому вскоре их сварку дополнительно организовали на ГАЗе. В сентябре в Горьком изготовили всего три танка Т-60. Но уже в октябре 215, в ноябре 471. До конца 1941-го здесь выпустили 1323 машины.

В 1942 году, несмотря на создание и принятие на вооружение более боеспособного легкого танка Т-70, параллельное с ним производство Т-60 сохранялось на ГАЗе по апрель (всего за 1942-й 1639 машин), на свердловском заводе 37 по август, на заводе 38 по июль. За 1942 год на всех заводах было сделано 4164 танка. Последние 55 машин завод 37 сдавал уже в начале 1943-го (по февраль). Всего с 1941 года выпустили 5839 Т-60, армия приняла 5796 машин.

Боевое крещение

Первое массовое применение Т-60 относится к битве за Москву. Они имелись почти во всех танковых бригадах и отдельных танковых батальонах, защищавших столицу. 7 ноября 1941 года в параде на Красной площади участвовало 48 Т-60 из состава 33-й танковой бригады. Это были танки московского производства, горьковские Т-60 впервые вступили в бой под Москвой только 13 декабря.

На Ленинградский фронт Т-60 начали прибывать весной 1942 года, когда для формирования 61-й танковой бригады было выделено 60 машин с экипажами. Небезынтересна история их доставки в осажденный город. Танки решили перевозить на баржах с углем. Это было неплохо с точки зрения маскировки. Баржи везли в Ленинград топливо, примелькались противнику и не каждый раз за ними велась активная охота. К тому же уголь как балласт обеспечивал речным посудинам необходимую остойчивость.

Грузили боевые машины с пирса выше Волховской гидроэлектростанции. На уголь укладывали бревенчатые настилы, на них размещались танки, и баржи отчаливали от берега. Вражеской авиации так и не удалось обнаружить перемещение нашей воинской части.

Боевое крещение 61-й танковой бригады пришлось на 12 января 1943 года первый день операции по прорыву блокады Ленинграда. Причем бригада, как и 86-й, и 118-й танковые батальоны, также имевшие на вооружении легкие танки, действовала в первом эшелоне 67-й армии и форсировала Неву по льду. Части, оснащенные средними и тяжелыми танками, ввели в бой только на второй день наступления, после того как был захвачен плацдарм глубиной два-три километра, а саперы усилили лед.

Воевали Т-60 и на Южном фронте, особенно активно весной 1942 года в Крыму, участвовали в Харьковской операции и в обороне Сталинграда. Т-60 составляли значительную часть боевых машин 1-го танкового корпуса (командир генерал-майор М. Е. Катуков), совместно с другими соединениями Брянского фронта, отражавшего немецкое наступление на Воронежском направлении летом 1942 года.

К началу контрнаступления Сталинградского, Донского и Юго-Западного фронтов 19 ноября 1942 года в составе танковых бригад оставалось уже довольно мало боевых машин этого типа. Недостаточно бронированный и слабовооруженный Т-60 обладал очень низкой устойчивостью на поле боя, становясь легкой добычей средних и тяжелых танков противника. Справедливости ради надо признать, что танкисты не особенно любили эти легкобронированные и слабовооруженные машины с пожароопасными бензиновыми двигателями, называя их БМ-2 братская могила на двоих.

Последней крупной операцией, в которой использовались Т-60, стало снятие блокады Ленинграда в январе 1944 года. Так, в числе 88 машин 1-й танковой бригады Ленинградского фронта находился 21 Т-60, в 220-й танковой бригаде их было 18, а в 124-м танковом полку Волховского фронта к началу операции 16 января 1944 года имелось в наличии лишь 10 боевых машин: два Т-34, два Т-70, пять Т-60 и даже один Т-40.

На базе Т-60 выпускалась реактивная установка БМ-8-24 (1941), а также были разработаны и изготовлены опытные образцы танка с 37-мм пушкой ЗИС-19, 37-мм зенитной самоходной установки (1942), 76,2-мм самоходно-артиллерийской установки, зенитного танка Т-60-3 с двумя спаренными 12,7-мм пулеметами ДШК (1942) и самоходно-артиллерийской установки ОСУ-76 (1944). Все эти машины оказались не слишком удачными, так как для использования в качестве базы для САУ танк Т-60 явно не подходил.

Зачем выпускали эти машины?

Обычно Т-60 сравнивают с коллегой по вооружению немецким легким танком Pz.II. Это тем более интересно потому, что эти машины встречались в реальном бою. Анализируя данные этих танков, можно сказать, что советским танкостроителям удалось добиться практически одинаковой с немецкой машиной уровня защищенности, что при меньших массе и габаритах существенно повышало неуязвимость Т-60. Почти аналогичны и динамические характеристики обеих машин. Несмотря на большую удельную мощность, Pz.II не был быстроходнее шестидесятки. Формально одинаковыми были и параметры вооружения: оба танка оснащались 20-мм пушками с близкими баллистическими характеристиками. Начальная скорость бронебойного снаряда пушки Pz.II составляла 780 м/с, Т-60 815 м/с, что теоретически позволяло им поражать одни и те же цели.

На самом деле все обстояло не так просто: советская пушка ТНШ-20 не могла вести огонь одиночными выстрелами, а немецкая KwK 30, равно как и KwK 38, могла, что существенно повышало точность стрельбы. Даже при ведении огня короткими очередями пушку Т-60 отдачей уводило в сторону, что не позволяло эффективно обстреливать пехоту или групповые цели (скопление автомашин например). Двойка оказалась эффективнее на поле боя и за счет численности экипажа, состоявшего из трех человек и имевшего к тому же гораздо лучший обзор из танка, чем экипаж Т-60. Важным преимуществом являлось и наличие радиостанции. В итоге Pz.II в качестве машины переднего края существенно превосходил шестидесятку. Еще больше это преимущество ощущалось при использовании танков для разведки, где малозаметный, но слепой и немой Т-60 был практически бесполезен. Не лучше обстояло дело и при использовании Т-60 в качестве танка сопровождения пехоты: слишком слабая броня шестидесятки легко поражалась практически всеми противотанковыми средствами и тяжелым оружием пехоты вермахта.

В итоге можно сделать вывод, что танк Т-60 был совершенно не нужен Красной армии, так как никаким ТТТ (если они вообще на него разрабатывались) не соответствовал. Эти машины, редко когда переживавшие одну атаку, часто называют танками-смертниками. Без малого шесть тысяч Т-60 буквально сгорели в горниле войны. Причем сгорели почти без следа: относительно немного осталось фронтовых фотографий этих машин, мало хранится в архивах и документов об их боевом применении. До наших дней уцелело буквально несколько танков этого типа.

Сам собой возникает вопрос: зачем их вообще выпускали? Мотивация завода 37 понятна, а вот почему Ставка ВГК согласилась с этой мотивацией? Последнее обстоятельство можно объяснить стремлением восполнить огромные потери в танках с одной стороны и сильно завышенной оценкой численности немецкого танкового парка с другой. Представить себе, что немцы, имея в пять раз меньше танков, чем Красная армия, добиваются успеха благодаря продуманной оргштатной структуре танковых соединений, отлично налаженному взаимодействию с другими родами войск, хорошей управляемости и передовым тактическим приемам их использования, в Ставке, видимо, просто не могли. Увы, на тот момент ничего, кроме количественного перевеса, противопоставить этому мы не могли.

Ну а если не Т-60, тогда что? Да то, чего Красной армии остро не хватало всю войну, бронетранспортеры! Представим себе нечто напоминающее шасси Т-60, но без башни, а скажем, со шкворневой или турельной (что лучше) установкой пулемета ДТ или ДШК и противотанковым ружьем в придачу, способное перевозить хотя бы четыре-пять пехотинцев. Именно так оснащались ленд-лизовские гусеничные БТР Универсал, ценившиеся бойцами на вес золота. А получили мы их всего две тысячи. Если бы вместо Т-60, как, впрочем, и последовавших за ними Т-70, в войска поступили 14 тысяч гусеничных бронетранспортеров, то право же, от них было бы гораздо больше толку.

Но история сослагательного наклонения не имеет. Что было, то было, и ничего уже не исправить. И не воскресить экипажи братских могил на двоих. Вечная им память, вечная им слава!